Лора Касишке - Вся жизнь перед глазами

Об отцах они вспоминали во вторую субботу каждого месяца, в канун Рождества, в день своего рождения и в День отца.

Папин день.

Он наступал в июне и пах дымком и соусом к барбекю.

Шорты-бермуды, баночное пиво, надоедливо монотонный стрекот газонокосилки… Бейсбол по радио… Свернутый змеей садовый шланг, ждущий своего часа в крытом алюминиевыми листами сарае… Лубочный образ отца. Не имевший к их папашам никакого отношения.

В следующее воскресенье будет День отца.

Подружки пошли в сувенирную лавку в центре города, именовавшуюся «Счастливые минуты жизни», и купили по стеклянной пивной кружке, которые отдали в гравировку, чтобы специальная машинка с острой иголкой на конце женским почерком вывела на них что-нибудь типа: «С праздником, дорогой папочка!»

Продавец упаковал кружки в бумагу и пузырчатый пластик, чтобы не разбились.

Диана устала.

Наверху она прилегла на кровать и закрыла глаза, но заснуть не смогла. Что же это было, вопрошала она сама себя, толком не зная, что имеет в виду.

Но что-то случилось.

Буквально в последние несколько дней.

Для климакса слишком рано. Но что-то изменилось в ней самой. В ее теле. В ее голове.

Неужели это свойство среднего возраста?

Когда весь накопленный жизненный опыт обрушивается на тебя разом.

Когда прошлое начинает просачиваться в настоящее, как у нерадивой хозяйки, бросившей в стирку белые простыни вместе с красными полотенцами.

Призраки прошлого.

Ее мысли и воспоминания. О близких людях, о городе.

Ведь она живет здесь довольно долго.

И сделала много такого, о чем жалеет.

Диана мысленно окинула жизнь, которой жила до сих пор, с горечью припомнила совершенные ошибки и проступки и поняла, что теперь они катятся вниз с горы, словно огромный ком, и его ничто не остановит.

Она всегда относила себя к людям, которые считают, что стакан наполовину полон, и в любой ситуации стараются видеть положительные стороны. Она долго упражнялась в искусстве избегать негативных мыслей, редко читала газеты, а когда в вечерних новостях показывали репортажи об убийствах или несчастных случаях, сразу выключала телевизор. Пол подшучивал над ней, утверждая, что ее присутствие в любой компании очищает атмосферу, потому что при ней никто не решается говорить сальности.

Она надеялась, что он прав.

Диана знала, кем могла стать — громогласной, ироничной, даже злой женщиной, каких встречала немало: все их разговоры сводились к обсуждению пикантных сплетен, скандалов и всяких ужасных происшествий. Диана обычно молча слушала такие беседы, воздерживаясь от любых комментариев. И постепенно ее оставляли в покое.

И в своих рисунках она старалась показывать что-то хорошее, может быть, поэтому и не добилась большого успеха. В наше время людей больше привлекают картины, акцентирующие внимание на безобразном. Диану такое искусство никогда не интересовало.

Она даже не экспериментировала с линией и формой. Все ее работы состояли из простых и понятных элементов. В них не было ничего зловещего или мрачного. Свет оставался светом, а тень — тенью.

И все же иногда она смутно ощущала, что в ней как будто живет какое-то другое существо, иная, не похожая на нее Диана. Впрочем, все это были лишь неясные предчувствия, никогда не принимавшие конкретных очертаний.

Чтобы доказать существование в ее душе другой личности, понадобился бы хитроумный эксперимент, но кто же экспериментирует над собой?

Нет, этого просто не может быть.

Она принадлежала к поколению, которое в юности позволяло себе много такого, о чем их предшественники не могли и помыслить. А теперь ее ровесницы, не иначе в качестве расплаты за разгульную молодость, все как одна превратились в форменных наседок, целиком посвятивших себя семье, детям и домашним заботам. До замужества Диана, украсившая себя татуировками и пирсингом в самых укромных местах и потерявшая счет мужчинам, с которыми спала, сама косилась на таких мамаш с недоумением. И вдруг повзрослела, стала женой и матерью и неожиданно обнаружила, что для той девчонки, какой она была когда-то и призрак которой еще маячил в памяти, она — совершенно незнакомое существо. Наверное, та разбитная девчонка по-прежнему таилась где-то в закоулках души настоящей, взрослой Дианы, хотя женщина, в которую она теперь превратилась, ни за что на свете не доверила бы себе прежней ни свадебный сервиз, ни ключи от машины, ни свой дом, ни ребенка, ни свою жизнь.