Владимир Саньков - Гиперссылка в реальность

Во время виртуального спора Саргасов периодически вскакивал, прохаживался по комнате и вновь прилипал к ноутбуку.

– Вероятно, ничто не рождается, и ничто не умирает. Нам так только кажется, потому что мы не видим всей картины в целом. Жизненный цикл – всего лишь разрез чего-то значительного. Того, что существует до рождения и после смерти. Даже если мы этого не видим. Ведь даже современной физикой узаконено представление о том, что материя, как и энергия, не происходит из ничего и не уходит в ничто. То, что было растением, становится пищей для животных, затем удобрением, которое, в свою очередь, снова преобразуется в растение. Все это часть чего-то глобального.

Остывший чай и кусочки сломанного печенья изредка отвлекали внимание «исследователя миров» от экрана. Но, делая глоток, он снова возвращался в мир умозрительных идей.

– И все-таки движение требует времени.

– В реалиях высшего пространства, возможно, эти процессы не явления движения или жизни, а всего лишь свойства неподвижных тел, как движение атомов, например, в камне.

– И что из всего этого следует? – продолжал давить Саргасов.

– То, что прошедшее, настоящее и будущее ничем не отличаются друг от друга. Существует только настоящее. Но мы не видим этого, потому что в каждый миг воспринимаем лишь маленький кусочек настоящего, который и признаём существующим, отвергая реальное существование всего остального. Идея времени очень условна.

– Значит, будущее доступно?

Интернет не смутился. Даже начал наступление, ловко прикрывшись авторитетным в мире науки именем Ньютона. Два вырезанных из бумаги разносторонних прямоугольных треугольника должны были проиллюстрировать идею. Их прямые углы были обращены в разные стороны, внося этим различие в их форму.

– Треугольники находятся в одной плоскости. Это фигуры мира двух измерений. Но сделать треугольники одинаковыми, не нарушая соотношения сторон, можно только в трехмерном пространстве. Перевернув один из них, вы добьетесь этой цели. Заставите их соответствующие части соприкоснуться. Но невозможно сделать это в одной плоскости.

– Поэтому я, находясь в Москве, могу видеть Нью-Йорк?

– Да. Но этот пример справедлив по отношению не только к пространству, но и ко времени. Для жителей мира высшего порядка наше прошлое и будущее так же доступны, как и настоящее.

– Голимая теория! Если человек не способен подняться над маленьким кусочком своего настоящего, то как это подтвердить? Или есть те, кому это удалось?

– Раз существуют низшие формы, значит, есть и высшие, – сделал логичный вывод Интернет.

– Способные воспринимать шестимерное пространство… – задумался Саргасов. – Высшие существа, превосходящие обычного человека? – Вспомнилась одна из подслушанных на «Русском радио» шуток Димаса: если ты умнее всех, кто это поймет?

Увлеченный спором с виртуальным собеседником, он и не заметил, как поставленное под сомнение время незаметно погрузило город в глубокую ночь.

Саргасов пошел спать. Но сон не шел. Ведь даже несмотря на то, что удалось отвлечься на замысловатые философские размышления, где-то в груди осталось ощущение тревоги. Он понимал, что шустрый Димас своего не упустит. Вспомнилась старая поговорка про козла, которого пустили в огород.

В итоге сентиментальных размышлений он вынужден был признать, что Маша нужна ему больше, чем он предполагал. На второй план ушла даже угроза для жизни. И признание этого факта означало только одно: он – Андрей Саргасов – должен действовать!

Глава 16. Семь бед «Титаника»

Вещи происходили странные. И следователь районной прокуратуры, и начальник пожарной части не проявили никакого интереса к намекам Черняка относительно полюбовного урегулирования возникших проблем. В чистоту помыслов и святую честность представителей насквозь прогнивших государственных структур Черняк не верил. Но его версия об игре на повышение ставок с их стороны тоже не объясняла происходящее.

Каждый раз, когда он пытался направить русло беседы в конкретику, бегающие глазки следователя Тырышкина начинали мелькать, как огоньки раскрутившейся карусели. Но он не изображал ни «праведного гнева», ни желания подсказать направление действий, заняв позицию беспристрастного профессионала.