Марк Олден - Гайджин

Брюс, у которого из шеи торчал шприц, ухватил ее за левую руку и втащил в номер. Эрика ударила его в лицо папкой и одновременно ногой в правую лодыжку, когда он попытался повалить ее на пол. Его правая рука уже была под полой пиджака, но неожиданно у него закатились глаза, и он упал на колени. Эрика взяла его пистолет и закрыла дверь номера. Она повернулась именно в тот момент, когда телохранитель рухнул лицом вниз, задев одной рукой за маленький журнальный столик и свалив его вместе с вазой с красными и желтыми гибискусами прямо на себя.

— Алан, что там происходит? Алан? — раздался голос Марвуда из спальни.

Эрика, повернувшись спиной к двери, опустила руку в сумку и судорожно сжала рукоятку пистолета.

Саймон шел в спальню, прямо на звук голоса Марвуда. Он уже прошел коридор, покрытый коврами и увешанный акварелями с видами острова, когда неожиданно снова раздался голос Марвуда, звавшего своего телохранителя. Саймон распластался у стены и замер. Ждать ему пришлось недолго. У него не было с собой оружия; его оружием можно было назвать неожиданность и хладнокровие. Алекс часто говорила: «В тебе много пороха, мой сын. Храни его в прохладном месте».

Саймон снова тихо двинулся в спальню. У дверей он на секунду прижался к стене и заглянул в щелку. Марвуд и Маноа стояли спиной к двери. Они склонились над кроватью и внимательно рассматривали марки, лежавшие между пластиковыми страницами фотоальбомов. Марвуд указывал на отдельные экземпляры детективу и что-то ему объяснял, на что тот важно кивал головой.

Саймон снова откинулся к стене. Закрыв глаза, он сложил руки тыльной стороной друг к другу так, что пальцы сошлись к низу, а потом вывернул их таким образом, что пальцы оказались зажатыми в замок, а ладони смотрели друг на друга. Вытянув руки, он выставил вперед мизинцы и поднял большие пальцы вверх. Тай — четвертый знак в куджи-но-ин. Создан для усиления боевого духа, для лучшей концентрации мыслительных способностей, для битвы. Начертив в воздухе девять горизонтальных линий, Саймон пожелал себе стать невидимкой. Неслышимым. Могущественным. Затем он подумал о матери. Через секунду он шагнул в дверь.

Марвуд и Маноа. Они оба стояли лицом к кровати, разглядывая марки. Саймон неслышно прошел через всю комнату и остановился на расстоянии каких-нибудь двух футов от очаровательной парочки. Они ничего не заметили. «Маноа первый, — подумал Саймон. — Он наиболее опасен».

Мгновенно подпрыгнув, Саймон обрушил ногу на правое бедро Маноа. Почти одновременно его правый каблук воткнулся в левое ахиллесово сухожилие детектива, разрывая его и заставляя Маноа кричать от боли. Когда детектив осел на ковер, Саймон нанес ему удар кулаком в основание черепа. Сильный удар — его оказалось вполне достаточно, чтобы заставить детектива замолчать и почти лишить сознания. Но не убить. Маноа был жив. Пока что.

Саймон нагнулся над детективом, вытащил у него из кобуры револьвер тридцать восьмого калибра, а потом взглянул на Марвуда.

Марвуд отступил назад и прошептал:

— О, Господи, только не это. — А потом снова воззвал к Алану Брюсу.

Саймон выпрямился:

— Алан не придет. Быстро на пол, лицом вниз, пожалуйста.

— Вы не полицейский — уж это я знаю точно. Я сейчас же вызову службу безопасности отеля.

— На пол, я сказал.

Марвуд взглянул в сторону спальни, и его лицо вытянулось еще больше. Саймон же даже не повернулся на звук шагов. Он только спросил:

— Эрика?

Девушка вошла в спальню Марвуда, держа в обеих руках пистолет, который был нацелен в живот англичанина.

Дипломат медленно укладывался на пол, неожиданно постарев на несколько лет — колени у него дрожали, а руки подгибались. Тем не менее он выполнил приказ Саймона и послушно вытянулся рядом с Маноа.

Никаких следов — сказал Саймон себе. Никаких следов на Маноа. Он подошел к одной из двух кроватей, стоявших в номере, нагнулся к изголовью и выудил оттуда свой атташе-кейс.

Вернувшись к Маноа, он снял с детектива туфли и носки. Но, когда он хотел расстегнуть на нем ремень, детектив попытался оттолкнуть его. Тогда Саймон протянул руку, ухватился за половые органы гавайца и сильно сжал их. Маноа — весь в поту, скрипя зубами, сделал громкий выдох и откинулся на спину.

Саймон расстегнул брюки Маноа, потом стянул их с него вместе с шелковыми боксерскими трусами. Марвуд, приподняв голову, наблюдал за действиями Саймона широко открытыми от страха и любопытства глазами. Саймон открыл кейс, вынул стерилизатор и выбрал шприц, в котором была бесцветная жидкость. Нагнувшись над распростертым Маноа, он сделал ему укол в паховую область чуть повыше пениса, старательно загоняя иглу в тело детектива как можно глубже. Детектив, снова вскрикнул. Марвуд при виде операции, которую Саймон произвел над Маноа, закрыл глаза и уронил голову на ковер.