Ник Найт - Иллюзия вины

Мы подъехали к ничем не выделяющейся забегаловке. Вокруг стояло три полицейские машины и транспорт коронера, а все кафе было окружено желтой лентой с надписью «место преступления». Несмотря на совсем нелетную погоду, за желтой лентой под зонтами столпилось немалое количество зрителей, вооруженных камерами своих смартфонов и готовых при первой возможности снять какое-нибудь сенсационное видео или хотя бы заснять один кадр произошедшего, чтобы тут же выложить все это в интернет.

Честно говоря, никогда не понимал подобного поведения людей. Я согласен, что обществу необходимо знать о том, что происходит у них под носом, но для этого есть репортеры, которые делают профессиональные репортажи о подобных событиях, берут интервью у детективов и очевидцев и тому подобное. Но какой смысл совать свой нос в любую нестандартную ситуацию на улице, снимая это все на видео, а потом восхищаться своей крутостью потому что твое видео в интернете набрало несколько миллионов просмотров? И ведь же доходит до абсурда. Если некий идиот вдруг решает совершить какой-нибудь летальный подвиг в стиле «смотрите, как я могу», то не найдется никого, кто захотел бы отговорить этого героя от безрассудного поступка. Все будут снимать подвиг на видео и гордиться тем, ЧТО они смогли заснять… не важно, погибнет на этом видео кто-то в конечном итоге или нет.

Кстати о репортерах, почему их до сих пор нет на месте преступления? Может, они тоже в пробках застряли?

— Нужно как можно быстрее осмотреть тут все пока репортеры не набежали и не начали свою историю придумывать, — сказал я Дэвиду, выбираясь из машины под моросящий дождь.

Увидев подъехавшую машину ФБР, к нам тут же подбежал укутанный в мокрый целлофан офицер полиции:

— Я офицер Роркинс, сэр. Мне сообщили, что вы берете это убийство под свою юрисдикцию, — официальным тоном отрапортовал он.

— Специальный агент Стиллер, — я показал свое удостоверение, — это специальный агент Аркетт. Да, с этого момента это убийство официально является делом ФБР. У нас имеется общая информация о произошедшем, но хотелось бы лично осмотреть тут все. Можете ввести нас в курс дела с вашей точки зрения?

— Да, конечно, сэр. Следуйте за мной.

Кафе располагалось вдоль дороги на углу высокого здания и целиком занимало первый этаж строения. Мы миновали желтую ленту и прошли мимо парадного входа. Офицер Роркинс повел нас прямо к заднему входу в кафе, который был предназначен для персонала.

— Звонок диспетчеру поступил сегодня около восьми утра, мы с напарником находились в двух кварталах отсюда и приняли вызов. Приехав сюда, мы увидели удручающую картину. Нас встретил Джейкоб Тауб — парень лет двадцати на вид. Он студент, подрабатывает тут вечерами. Видели бы вы его лицо, никогда не думал, что человек может быть настолько бледным. Мы пытались вести с ним беседу о случившемся, но он был просто не в состоянии связать двух слов, на моей памяти он раза три бегал в туалет, потому что его рвало. Мы толком ничего так и не выяснили у него, он сейчас внутри сидит, может, уже пришел в себя.

Роркинс довел нас до заднего входа и остановился у защитного тента, которым место преступления было накрыто от дождя. За прозрачным полотном виднелись огни прожекторов и двигающиеся фигуры судмедэкспертов. Роркинс нахмурился и серьезно посмотрел на нас с Дэвидом:

— Готовы?

— Мы и не такую чертовщину видели в своей жизни, офицер, — ответил Дэвид. — Показывайте.

Роркинс вдохнул свежего воздуха так, будто приготовился к тому, что внутри будет совсем нечем дышать, и мы втроем нырнули под тент. Резкий запах тут же ударил мне в голову. Это было нечто жуткое. Одно дело, когда ты чувствуешь запах смерти, запах разлагающейся плоти — к такому я в своей работе давно привык и справлялся с подобной вонью не хуже матерых судмедэкспертов, но тут было нечто иное. Запах мертвечины, словно коктейль, был перемешан с ароматами специй, которыми был усыпан весь труп. Свою лепту в этот коктейль благоуханий вносил и выпотрошенный кишечник бедной женщины, красующийся на земле в виде цифры «4» и содержащий в себе остатки недошедшей до пункта назначения переваренной пищи. Признаюсь, к такой концентрированной смеси запахов я определенно готов не был. Мне потребовалась пара минут, чтобы хоть как-то адаптироваться к этой извращенной вони.

Само изуродованное тело в реальности выглядело еще хуже, чем на фотографиях. Одно дело видеть картинку, а совсем другое смотреть на изуродованный труп и понимать «что», «откуда» и «как» вырезали, понимать, что кишечник совсем недавно был внутри этой бедной женщины, видеть остатки того блюда, которое миссис Седжвик употребила последним в своей жизни. Но не это было самым страшным. Ужасней всего было осознавать, что все это с ней сделал человек. Такое же живое существо как я, может, убийца даже внешне был похож на меня. Я вдруг подумал, смог ли бы я совершить нечто подобное. От этой мысли у меня случился рвотный позыв и это меня успокоило. Я представить не мог, какие же мысли и мировоззрение должны быть у человека, совершившего нечто столь жестокое.