Эрин Харт - Земля призраков

— Вы случайно не помните, когда его сослали? — спросила Нора. Рафтери встал и осторожно перешел к одному из книжных шкафов, заполненному папками.

— У меня была копия указа о высылке где-то здесь, если я смогу его найти. — Он пощупал каждую папку по очереди. — Я думаю, он может быть в этой, если вы хотите взглянуть. — Он положил папку на стол, и Нора, с нетерпением открыв ее, стала просматривать фотокопии документов, пока не нашла толстую пачку исписанных от руки листов. Она протянула Кормаку половину и начала просматривать список имен, возрастов и занятий. Внезапно она, словно галлюцинируя, явственно увидела руку, составлявшую эти списки, и остро осознала: каракули, нацарапанные гусиным пером — след поруганных, растоптанных судеб.

— Есть здесь дата? — спросил Рафтери.

— Ноябрь 1653 года, — ответила Нора. Она просмотрела еще несколько листов, перед тем как обратиться к собеседникам.

— Подождите, похоже, вот он. ОʼФлаэрти. Двадцати семи лет от роду. Разбойник и вор. Сослан пожизненно. Вы знаете что-нибудь еще о нем? У него была жена? И как выяснить это?

Лавина вопросов слегка озадачила Рафтери, но он улыбнулся:

— Я не уверен, что сохранились какие-то документы. История, которую часто рассказывают, гласит: он стал наемником и погиб где-то на континенте. Печальная история, но ничего необычного. Я не уверен, был ли он женат.

— И ничего больше? — уточнила Нора. — Как его имя?

— Простите, разве я не сказал? Катал. — Рафтери замолчал. — Он был известен как Катал Мор, из-за высокого роста.

— Катал О’Флаэрти. СОЕ Вы не смеете утверждать, что это совпадение, — сказала Нора Кормаку, упиваясь победой. — И дата верная. И месторасположение, и инициалы верные. Значит, наша рыжеволосая девушка — его жена, скорее всего так, и нет сведений о том, что она тоже сослана. Но если его лишь сослали за преступления, почему же ее казнили?

И она тяжело вздохнула.

— Кто-то записывал местные народные песни? — спросил Кормак. — О прославленном разбойнике могли бы сложить одну или две.

— Я не уверен, делалось ли это официально, но, знаете, явления такого рода… — на мгновение Рафтери, нахмурившись, заколебался.

— Да? — Нора навострила уши, ожидая услышать совет.

— Вы не найдете никого лучше моей тети, Мегги Клири ее имя. Живет в маленьком местечке под названием Таллимор с той стороны горы. Но должен предупредить вас, она немного вспыльчива. У нее были и хорошие времена, и плохие, и вот сейчас плохое начало перевешивать хорошее. Но когда она в настроении, никто вам не расскажет больше обо всех семьях в округе. И она знает кучу песен — сотни. Вы таких и не слышали. Если вы поболтаете с ней, уделите внимание, ей это понравится. И виски пришлось бы кстати.

В половине одиннадцатого следующего утра Кормак и Нора уже упорно трудились на раскопках. По небу с запада на восток неслись клубящиеся вереницы серых туч, влажный ветер гнал их с океана за горы. Опершись на мгновение о рукоятку лопаты, Кормак задумался о собственной жизни, о том, что останется от него через триста, восемьсот или тысячу лет: с вещами, закатившимися под половицы или запрятанными так, чтобы никто их не нашел, пока и он сам не забыл об их существовании. Он отождествлял себя со скопидомами минувших веков, которые закапывали и охраняли свои сокровища, а затем — из-за провалов памяти, миграции или смерти — не могли вернуть их себе.

Он взглянул на Нору. Она просеивала землю через крупноячеистое сито в поисках артефактов: черепков посуды, остатков стекла, шлака и позеленевшей от времени бронзы. Что касается археологических находок, то раскопки ранних христианских поселений обычно приносили небогатый «урожай»: кости убитых животных и осколки разбитой посуды. Большинство того, что использовалось в подобных общинах, было сделано из органического материала и давным-давно сгнило. Но все же никогда не знаешь, что найдешь. Хотя остатки строений на поверхности не сохранились, они, без сомнения, находились под землей и могли поведать об особенностях строительной и производственной деятельности. И, конечно же, сохранились наслоения мусора, где каждый пласт содержал ценную информацию. Он живо ощущал значимость и притягательность археологии. К каждому участку раскопок он относился как к потенциальной сокровищнице, каждый шаг в раскопках предпринимал со скрупулезной тщательностью, чтобы ни в коем случае не пропустить ценный артефакт, особо важную деталь. Он трудился не только для настоящего, но и для будущих ученых, которые, возможно, смогут увидеть нечто новое в сделанных им и его коллегами открытиях. Однако они не смогут этого сделать, если современные исследования не будут предельно добросовестными и профессиональными. Образцы почвы, которые он взял сегодня, будут отправлены в лабораторию для изучения микроостатков, остатков насекомых, семян и растительного материала. Они продолжали использовать и традиционные приемы работы, проводя раскопки вручную, просматривая все невооруженным взглядом, хотя за последние несколько лет было разработано множество новейших технологий микроскопического и химического анализа, о которых вооруженный лопаткой Габриал мог только мечтать.