Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом

Вынырнув, Берни ухватился за край бассейна, тяжело переводя дыхание. Оттолкнувшись от бортика, он медленно поплыл к жене:

— Так загнал я тебя в угол?

— У тебя это никогда не получалось, — Лейла писала, не отрывая глаз от желтоватого листка бумаги. — Было время в моей жизни, когда я думала, что тридцать тысяч долларов включают в себя все богатства мира. Но бруклинский дом Вайнтрауба отнюдь не был самым крупным клиентом у банка Чейз Манхеттен.

Оторвав листок, она сунула его под бутылку пепси-колы.

— У меня никогда не было таких проблем, — сказал Берни, вылезая из воды. — На самом деле Остерманы — это тайная ветвь семейства Ротшильдов.

— О, я понимаю. Ваши родовые цвета — коричневый и тыквенно-оранжевый.

— Эй! — Берни внезапно схватился за бортик и возбужденно посмотрел на жену. — Я тебе говорил? Сегодня утром звонил тренер из Палм-Спрингс. Та двухлетка, что мы купили, покрыла три фурлонга за сорок одну секунду!

Лейла Остерман опустила блокнот на колени и расхохоталась:

— Ты знаешь, это уже чересчур! И ты еще хочешь играть Достоевского!

— Я понимаю, что ты имеешь в виду… Ну, когда-нибудь.

— Конечно. А тем временем присматривайся к Канзасу и занимайся своими лошадками.

Хмыкнув, Остерман вылез с другой стороны бассейна. Он снова подумал о Таннерах. О Джоне и Элис Таннерах. Он дал их имена в Швейцарию. Цюрих проявил искренний энтузиазм.

Бернард Остерман напряженно размышлял. Как-то надо убедить жену.

Во время уик-энда ему придется серьезно поговорить с Джоном Таннером.

Данфорт вышел в холл своего дома в Джорджтауне и открыл дверь. Лоренс Фассет из ЦРУ, улыбнувшись, протянул ему руку:

— Добрый день, мистер Данфорт. Эндрю позвонил мне из Маклина. Мы как-то встречались… но я уверен, что вы не помните. Для меня это честь, сэр.

Данфорт посмотрел на этого необычного человека и улыбнулся в ответ. Досье ЦРУ гласило, что Фассету было сорок семь лет, но выглядел он куда моложе. Широкие плечи, мускулистая шея, гладкое лицо под коротким светлым ежиком — все это напоминало Данфорту, что близится его семидесятый день рождения.

— Конечно, я помню. Входите, пожалуйста.

Фассет вошел в холл, и его внимание привлекли несколько акварелей Дега. Он подошел поближе:

— Они в самом деле прекрасны.

— Так и есть. Вы в этом разбираетесь, мистер Фассет?

— О нет. Я просто восторженный любитель… Моя жена была художницей. Нам довелось провести немало времени в Лувре.

Данфорт знал, что не стоит интересоваться женой Фассета. Она была немкой и поддерживала тесные связи с Восточным Берлином. Там и убита.

— Да-да, конечно. Прошу вас вот сюда. Грувер ждет вас. Мы в патио смотрели программу Вудворда.

Двое мужчин вышли в небольшой дворик, вымощенный кирпичом. Джордж Грувер поднялся с места:

— Привет, Ларри. Дела вроде начинают двигаться.

— Похоже. Я этого ждал.

— Как и все мы, не могу не добавить, — заметил Данфорт. — Выпьете?

— Нет, благодарю вас, сэр. Если вы не против, я бы хотел как можно скорее перейти к делу.

Трое мужчин сели вокруг керамического столика.

— Тогда давайте начнем с того, на чем мы сейчас остановились, — сказал Данфорт. — Что представляет собой план неотложных действий?

Фассет слегка смутился:

— А я думал, что все одобрено вами.

— О, я читал сообщения. Просто я хотел бы получить информацию от человека, который непосредственно занимался этим делом.

— Хорошо, сэр. Фаза первая завершена. Таннеры, Тремь яны и Кардоне — все в Сэддл-Уолли. Никаких отпусков у них не планируется, так что будут на месте всю следующую неделю. Эту информацию подтверждают наши источники. В городе тринадцать агентов, и все три семьи находятся под постоянным наблюдением… Все телефонные разговоры перехватываются. Установить это невозможно. Лос-Анджелес сообщил, что Остерманы вылетают в пятницу рейсом 509 и прибывают в аэропорт Кеннеди в 4.50. Как правило, они сразу же берут такси и направляются в пригород. За ними, конечно, последует наша машина…

— А что если они изменят своим привычкам? — прервал его Грувер.

— В таком случае они не летели бы этим самолетом. Завтра мы пригласим Таннера в Вашингтон.

— В данный момент он ни о чем не догадывается, верно? — осведомился Данфорт.

— Никоим образом — если не считать патрульную машину, которую мы используем, если завтра утром он заартачится.

— Как, по-вашему, он все это воспримет? — наклонился вперед Грувер.