Десмонд Бэгли - Оползень (Сборник)

— Дружище, какое подозрение? Я просто знал об этом.

— Когда ты успел узнать, дьявольское отродье?

— А когда напоил Уокера. Он вывалил мне всю историю о золоте, о киле… обо всем.

Значит, он все-таки разболтал, черт возьми! Я вспомнил, сколько трудов потратил, чтобы сбить Меткафа со следа, как ломал себе голову, изобретая всевозможные уловки, чтобы одурачить его. И все впустую!

— Я думал, вы уже избавились от него, — сказал Меткаф, — ведь с самого начала и до конца от него были одни убытки. Или спустили за борт, или еще что-нибудь в этом роде.

Я увидел улыбку на лице Курце и заметил:

— Возможно, на совести Уокера еще и убийство.

— Меня бы это не удивило, — согласился Меткаф, — он был жалким предателем по натуре.

Тут я вспомнил, что, возможно, и сам убил человека.

— Где Крупке? Что-то я его не вижу.

Меткаф хохотнул.

— Причитает в своей койке. У него вся рожа в занозах.

Я показал ему руку.

— Со мной он проделал то же самое.

— Вижу, — сказал Меткаф серьезно. — Только Крупке, наверно, ослепнет на один глаз.

— Так ему и надо, черт бы его побрал! — зло сказал я. — Это отобьет у него охоту целиться в людей.

Я еще не забыл, что Меткаф и его команда негодяев старались изо всех сил убить нас всего несколько часов тому назад. Но ссориться с Меткафом сейчас не с руки — как-никак мы находились у него на борту.

— Автомат был для нас полной неожиданностью. Ты чуть не подстрелил меня. — Меткаф показал на разбитый мегафон, лежащий на буфете. — Своим выстрелом выбил у меня из рук эту замечательную вещь.

Франческа спросила:

— А почему вы так заботились о моем муже? Взяли на себя столько хлопот?

— О, мне действительно стало не по себе, когда я увидел, какой удар нанес ему Хал, — серьезно ответил Меткаф. — Видите ли, я ведь знал, кто он такой и сколько от него будет вони. Я хотел, чтобы Хал отлил киль и выбрался из Италии, и мне нужно было предотвратить вмешательство полиции.

— По этой же причине ты пытался удержать Торлони, — добавил я.

Он потер подбородок.

— Что верно, то верно, Торлони — моя ошибка, — согласился он. — Я думал, что сумею использовать его, не посвящая в суть дела. Но он отъявленный мерзавец, и, когда в его руки попал портсигар, все обернулось против меня. Я ведь хотел, чтобы Торлони только следил за вами, но вмешался этот идиот Уокер, и все полетело к чертям. Торлони стал неуправляемым.

— Поэтому ты предупредил нас.

Он развел руками.

— А что еще я мог сделать для друга!

— Дружба тут ни при чем. Тебе нужно было золото.

Он усмехнулся.

— Что теперь об этом говорить? Ты же выбрался, не так ли?

Мне горько было думать, что Меткаф вертел нами, как марионетками. Одна кукла порвала-таки ниточки, расстроив все планы, — Уокер оставил с носом и Меткафа.

— Если бы ты не впутал в дело Торлони, киль бы не развалился. Ведь отливать его пришлось в жуткой спешке, когда бандиты уже готовили нападение.

— Верно, — сказал Меткаф. — А что же ваши доблестные партизаны? Почему не помогли? — Он поднялся. — Ладно, пора заняться делами. — Он помедлил немного, а потом достал из кармана портсигар. — Возьмите себе этот сувенир — Торлони обронил. Кое-что внутри вас порадует. — Меткаф метнул портсигар на стол и вышел из салона.

Я переглянулся с Франческой и Курце, потом не торопясь протянул руку и взял портсигар. Он был тяжелым и вызвал знакомое ощущение золота, но я не почувствовал того утробного волнения, которое испытал, когда Уокер положил мне на руку геркулес — сейчас меня тошнило от одного вида золота.

Открыв портсигар, я обнаружил внутри письмо, сложенное пополам. Оно было адресовано мне, владельцу яхты «Санфорд», танжерская гавань. Я начал читать, и меня стал разбирать смех.

Франческа и Курце ничего не понимали. Я пытался остановиться, но не мог, смех буквально душил меня.

— Мы… мы выиграли… выиграли… в лотерею, — выдавил я наконец и передал письмо Франческе. Прочитав, она тоже не смогла удержаться от смеха.

Озадаченный Курце спросил:

— Какая еще лотерея?

— Неужели не помнишь? Ты же сам настоял, чтобы мы купили лотерейный билет в Танжере. И еще сказал: «Надо подстраховаться». Так вот он выиграл!

Он заулыбался:

— И сколько?

— Шестьсот тысяч песет.

— А сколько это будет в нормальных деньгах?

Я стер выступившие от смеха слезы.

— Чуть больше шести тысяч фунтов. Эта сумма, конечно, не покроет всех расходов, ведь я вбухал в эту веселенькую поездку все, что имел, но и они пригодятся: все же лучше, чем ничего.