Эва Хансен - Цвет боли - шелк

— Какую бабушку, по отцу?

— Угу. Занятная дамочка, ее даже старушкой не назовешь. Представляешь, в Сети как у себя на кухне. Хотя нет, на кухне она как раз хуже. И на мотоцикле ездит.

— На чем?!

— У нее «Харлей Дэвидсон», не последней модели, конечно, но блестит весь!.. Женщине восьмой десяток, а она по шоссе на «Харлее» рассекает. Мы с ней наперегонки ездили.

Фрида смотрела на Магнуса во все глаза.

— А где была Бритт в это время?

Парень недоуменно пожал плечами.

— У меня за спиной, где же еще?

— А говоришь, с подругами у бассейна.

Магнус кивнул:

— Вот в том и странность. То как человек мотается на мотоцикле, то щебечет у бассейна с силиконовыми дурами. Кажется, я ей не слишком нужен, и осознала Бритт это там.

— А как ты уехал?

— Линн сообщила о проблемах, я Бритт спросил, полетит ли она со мной.

— И?

— У нее встреча с подругами… Я здесь, а она… — Магнус потянулся, чтобы поставить стакан с остатками пива на стол, но по пути замер, потому что раздался звонок в дверь.

Они с Фридой смотрели друг на дружку с немым вопросом. Было ясно, что прибыла чья-то половинка, только вот чья?

Все же снимала квартиру Фрида, она и пошла открывать. Перед дверью глубоко вздохнула…

— Привет! Хорошо, что ты дома, а то Магнус куда-то подевался, хоть на улице ночуй! — в прихожую впорхнула груженная двумя здоровенными сумками Бритт, загорелая и основательно похудевшая (и когда успела за десяток дней?).

Фрида приложила палец к губам, кивнув на кухню:

— Магнус там.

Бритт замерла, потом опасливым шепотом поинтересовалась:

— Меня ругал?

— Нет. А есть за что?

— Вот еще! — привычно фыркнула в ответ Бритт.

Фрида с трудом удержалась, чтобы не сгрести подругу в охапку от понимания, насколько соскучилась по ее непоследовательности. Но Бритт уже скользнула в комнату и уселась (хорошо хоть не с ногами) в кресло напротив Магнуса.

— Ну, и почему бы не подождать меня?

Тот спокойно пожал плечами:

— Ты не изъявляла желания ко мне присоединиться.

Верная своей привычке продолжать разговор с любого желаемого ею места Бритт объявила:

— Мне пришлось лететь сверхзвуковым «Конкордом»! Представляете, какой кошмар?! Я так боялась…

Фрида не успела вслух усомниться в том, что подруга в принципе способна бояться, Магнус протянул руки:

— Иди ко мне, я тебя пожалею.

Скорость, с которой Бритт оказалась на коленях у Магнуса, подсказала Фриде, что ей лучше удалиться в свою комнату.

Наверное, если бы не происшествие с Петрой (Фрида не желала думать, что с девушкой что-то серьезное), она не смогла бы так быстро справиться со своими проблемами, прийти в себя и вернуться к обычной жизни. Она ничего не рассказала Магнусу и Бритт о закрытом клубе, вернее, о том, что однажды видела Петру именно там. Но эта мысль не давала покоя.

Поговорить с Густавом о Петре и клубе не удалось, зато сейчас, думая о нем, Фрида тут же вспоминала Петру и словно стряхивала наваждение. Густав не звонил, будто вычеркнув ее из жизни. Может, так и было?

Когда Магнус съел пиццу, а Бритт мороженое, они ушли к себе, Фрида осталась одна. Чтобы не думать о себе и Густаве, принялась размышлять, кто еще мог бы знать о клубе и его членах.

Ларс! Конечно, он знает все и обо всех.

Но звонить поздно, лучше завтра. Даже если Ларс что-то знает, сегодня он уже едва ли расскажет, их малышка спит, да и Линн тоже. О том, спит ли Густав, Фрида старалась не думать.

Густав не спал, он сидел мрачнее тучи, пытаясь придумать хоть что-то, чтобы забыть, перестать желать Фриду каждую минуту. Не получалось. Все в доме напоминало, просто кричало о ней, взгляд на любой предмет мебели немедленно вызывал в памяти сцену секса в этом месте, в спальню или душ вообще пойти невозможно: всюду мерещилась обнаженная, прекрасная Фрида.

— Так и свихнуться недолго…

Конечно, проще всего было бы позвонить, а то и приехать к ней самому, обнять, раздеть и осуществить все свои фантазии, а не маяться в одиночестве. Но Густав не желал уступать. Если она просто отказалась от общения, как сделала это тогда, испугавшись, он бы понял. Но Фрида так легко переступила эту черту, вернулась в свой скучный мир, в котором царила ее работа, друзья, обывательские обязанности! Так легко отказалась от него!

А вот он от нее отказаться не мог.

Измучившись вконец, Густав вдруг заявил сам себе:

— Клин клином вышибают!

Женщина звонка не ожидала:

— Густав? Сейчас? Хорошо, приеду…