Наталья Андреева - Десять ударов в гонг

– Почему вы не удивились, когда я сказала, что пришла от Германа? – решилась наконец Вера.

– Я давно уже ничему не удивляюсь.

– Вы осуждаете свою дочь? К вам здесь, должно быть, ужасно относятся.

– Моя дочь совершила преступление не здесь, а в Москве. С одной стороны, это хуже, потому что родилось огромное количество слухов. Многие из них просто чушь. Но народ верит.

– Наш народ верит во все, – осторожно сказала Вера. – А другая сторона медали хорошая?

Всю свою жизнь Клавдия Ивановна проработала учителем словесности в местной средней школе. Афанасьева-старшая пришла туда сразу после педучилища, институт окончила заочно, чтобы не расставаться надолго со своими учениками. После того как дочь осудили за убийство, Клавдия Ивановна вышла на пенсию и заперлась в четырех стенах. Она была в городе уважаемым человеком до того, как это случилось. И вот вам, пожалуйста! Чужих детей учит разумному, доброму, вечному, а сама уголовницу вырастила! Вера прекрасно все понимала, поэтому хозяйку квартиры старалась не раздражать.

– Хорошая сторона? – переспросила Клавдия Ивановна. – Что ж, есть и хорошая. Никто ничего толком не знает. Нет свидетелей, опять же, только слухи и сплетни. Ну, и еще газеты. Об этом много писали.

– Да, тема популярная и довольно избитая, – кивнула Вера. – Молоденький смазливый альфонс обирает влюбленную в него сотрудницу банка, подбив ее на должностное преступление. Послушайте, Клавдия Ивановна, я знаю все. Ваша дочь понимала, что она умирает…

– А… Так вы за деньгами пришли…

Танина мать тут же встала и ушла в соседнюю комнату. Минут через пять она вышла оттуда, держа в руках две тяжелые сумки. Вера машинально отметила, что в таких вот клетчатых сумках «челноки» возят свой товар по рынкам. Клавдия Ивановна поставила сумки на пол и равнодушно сказала:

– Берите.

– Послушайте… – растерялась Вера. – Это же огромные деньги…

– Это не мои деньги.

– Но ваша дочь…

– Моя дочь их украла, – оборвала ее Клавдия Ивановна. – И это не принесло ей счастья.

– Но вы могли бы воспользоваться…

Пожилая женщина посмотрела на нее с недоумением.

– Вы живете в такой бедности, – Вера кивнула на плачущие стены. – Вам необходимо хорошее питание, лекарства наконец.

– А зачем мне жить? У меня нет ни детей, ни внуков. Всю жизнь я искупаю грех, который совершила по молодости и глупости.

– Вот и Таня так сказала, – кивнула Вера. – Мол, я расплачиваюсь за мамин грех. Я знаю: вы оставили ребенка в роддоме. Сына. Вы хотели назвать его Германом. Но при чем здесь Таня? Вы, похоже, запрограммировали ее раннюю смерть. С детства внушали ей, что грехи отцов непременно падут на их детей.

– Мне не надо было ее рожать, – горько сказала Клавдия Ивановна. – Ладно бы от мужа, а то так, для себя. Еще один грех.

– Вы вырастили замечательную дочь. Просто ей не повезло.

– Не повезло? – Афанасьева издала что-то похожее на смешок. – Не повезло, что обворовала своих работодателей и убила любовника?

– Она не понимала, что делает. А когда очнулась, было уже поздно. Она осознала весь ужас того, что совершила, и очень страдала, поверьте. Таня была хорошим человеком. Порядочным, искренним. Ей было так больно и стыдно, что она заболела. Никто не понимал, отчего Танечка умирает! Молодая ведь еще женщина, зона, конечно, не лучшее место, но и там люди живут. И есть какая-никакая медицина. У меня к тому времени уже имелось определенное влияние, я легко могла достать деньги, смягчить условия заключения для Татьяны. Но она отказалась. Точно так же, как вы сейчас, сказала: «А зачем мне жить?» Но она же не виновата.

– В том, что убила?

– Но вы, возможно, не знаете всех обстоятельств…

– Все, кто попал за решетку, себя оправдывают, – сухо сказала Клавдия Ивановна. – Вот вы, Вера, – она впервые назвала гостью по имени, – справедливо получили тюремный срок?

– Нет, я не убивала.

– Вот видите.

– Но это правда!

– Правда у каждого своя. Доказательства у вас есть?

– Нет. Раз меня осудили.

Клавдия Ивановна посмотрела на Веру с усмешкой:

– И вы, разумеется, ни в чем не виноваты?

– Отчего же? Виновата. Как и Таня, в том, что полюбила. Да на зоне добрая половина таких! Несчастных баб, которые поверили в сказку о любви и дали себя использовать. Вы-то чем лучше? – не удержалась Вера. – Разве что на возраст сделать скидку. Татьяна отчаянно влюбилась в двадцать пять, я так вообще в тридцать пять, а вас любовь настигла в семнадцать. Правильно я понимаю?