Татьяна Коган: Только для посвященных

Разве может мозг стать полностью стерильным, неужели все ячейки памяти были уничтожены? Говорят, даже одежда способна хранить информацию о ее владельце. А человек всяко более сложный организм, чем какая-то тряпка. Значит, определенные знания должны сохраниться даже при жесточайшей амнезии. Он сосредоточился, пытаясь оценить те пласты информации, которые остались в его распоряжении. Перед глазами мелькали кадры из кинофильмов, абзацы из учебников, обрывки мелодий, фрагменты диалогов, моторика движений – целые залежи знаний, которые он когда-то успел накопить. «По крайней мере, не придется снова идти в начальную школу», – усмехнулся Джек. Положение было не из приятных, но он не ощущал отчаяния. Возможно, эта крепость духа была следствием шока. Рассудок только начинал справляться с неожиданной проблемой и на всякий случай заблокировал способность чувствовать, чтобы подопечный не спятил. Если так, он не против. Депрессия ему сейчас ни к чему.

У него есть родные и друзья, – должны быть. Они непременно найдут его, отведут к лучшим докторам, и однажды память вернется. Он снова станет стариной Джеком (или как там его зовут), которого они знали долгие годы. Кстати, о годах. Интересно, сколько ему лет? Жаль, в доме нет зеркала.

Уже вечерело. Снегопад прекратился, одинокий квадрат окна угрожающе темнел наступающими сумерками. Джек поднялся, чтобы рассмотреть уличный пейзаж. В стекле отразилась чья-то фигура. Замерла в нерешительности и стала приближаться.

Он не узнавал этого человека. Понимал, что видит собственное отражение, но не мог отождествить себя с ним. Незнакомец копировал его жесты, двигался в унисон. Но был абсолютно чужим. «Неужели я мог позабыть свое лицо?» – это открытие неприятно удивило его. Он посмотрел на ладони, задрал рубашку и внимательно изучил плоский живот. Странно. Тело казалось ему родным и знакомым. Вот и родинка возле пупка, он ее отлично помнит. Развитые мышцы пресса, все верно. Но лицо? Бред какой-то. Будто к старому туловищу приделали новую голову. Горько усмехнулся и застыл, глядя на отражение в стекле. Затем кинулся к паспорту и потрясенно уставился на фотографию. Лицо на документе и то, что он видел в окне, были идентичны.

Он снова и снова перечитывал скупые официальные сведения. Так вот как его зовут на самом деле. Смирнов Кирилл Андреевич, уроженец такого-то города, тридцати трех лет от роду. Не женат, детей нет… Хоть ты тресни, не ощущал он себя Смирновым Кириллом. Совсем не ощущал.

Ходил из угла в угол, не отдавая себе отчет в том, что делает. Окажись поблизости невольный зритель, подивился бы загадочному поведению человека, бесцельно слонявшегося по комнате и невнятно бормотавшего что-то под нос.

Темнота за окном приобрела мерцающий синий оттенок. Высыпали звезды, под их блеклым светом мягко поблескивали сугробы. Джеку остро захотелось на свежий воздух. Поднял с пола куртку, в которой спал. Замешкался, отпирая замок двери, и вышел из дома.

Было морозно и необычайно тихо. Даже снег не скрипел под ногами. Широкая улица оказалась пустынна и как будто заброшена. Хотя редкие дома по обе стороны по всем признакам имели обитателей. Там тропинка к дому расчищена, там у ворот свежий отпечаток шин, а в соседнем дворе горит тусклый фонарь. Трудно судить о местности в неверном свете звезд при нестабильном состоянии духа. Но скорее всего, это небольшой коттеджный поселок неподалеку от города. Причем поселок для жителей небедных. Джек оценил размеры и вид строений, частично скрытых внушительными заборами. Названия улицы и населенного пункта он нигде не заметил. Можно было прогуляться дальше, но, честно сказать, чувствовал он себя неважно, вдобавок продрог – тонкая куртка почти не защищала от холода. Нужно вернуться домой и накопить силы для обследования территории и выяснения обстоятельств. Он займется этим завтра утром, а сейчас надо поспать. Ускорил шаг. За несколько минут снег подмерз и теперь шумно скрипел под ботинками.

Дома было все так же пусто. Документы валялись на том месте, где он оставил их. Паспорт, банковская карта и сложенный вдвое лист. Он поднял его без особой надежды узнать что-то ценное. Развернул бумагу и прочитал:

«Не пытайся узнать прошлое. Я дал тебе шанс начать новую жизнь».

Помимо этих двух предложений больше ничего не было.

Сколько Глеб себя помнил, он постоянно вляпывался в неприятности. Не то чтобы это его сильно беспокоило, – он любил острые ощущения. Но в последнее время острых ощущений наметился явный переизбыток. То ли он постарел и стал восприимчивей, то ли ангел-хранитель устал вытаскивать его из дерьма. Впрочем, в ангелов, чертей и прочую теологическую чушь Глеб не верил. Зато верил в обязательства, которые в очередной раз безапелляционно напомнили о себе. И ведь никуда не денешься. Придется ввязываться в новую историю, и кто знает, насколько мерзкой она окажется. Ничего не поделаешь, долги нужно отдавать.