Ефим Гальперин - Вилла с видом на Везувий (Сиротки)

Едят прямо со сковородки, сидя под яблоней во дворе. Смеются. Кормят Старика. Говорят с ним, будто он может ответить.

Николай достаёт деньги:

– Вот это та половина от итальянца за наш лимузин.

– Ты чего?

– А по честному. Пополам. Мне машина. Тебе деньги.

– Та, какая это машина!

– А чего. Ездит. Я таксистом стану с ней. Или продам.

– И сколько тебе за этот драндулет дадут.

– На шахту пойду. Ничего, прокормимся с Дедом. А тебе латать хозяйство надо. Ну, бывай, может еще, когда-нибудь свидимся.

– На хуй! А то опять влечу в гавно.

– Я чего?! Из-за меня что ли влетели?!

– А то! Жили тихо. Синьор Энрико… Ты набежал, придурок и сразу… – Маруся, рыдает, размазывая слёзы и сопли по щекам. И орёт матёрные слова. Видно, наконец, «отпустило» девушку. Всё-таки уже дома. И весь ужас от пережитого выливается в истерику.

– Ты не ори! Что, это я синьора Чезаре хлопнул?! – Николай заражается этой истерикой и тоже выдаёт свой страх и сопли. Их обоих колотит. Они орут друг на друга.

И на пике криков и ругани они обнимают друг друга. Стоят, обнявшись.

Маруся достаёт из лифчика полученные от Николая деньги, отсчитывает несколько купюр, суёт ему назад:

– На тебе, мудак, на бензин, чтобы уже точно доехал в свой сраный Краснодон. И чтобы никогда тебя не видеть. Встречу, обойду десятой дорогой. Москаль!

– Да, пошла ты! – Николай отпихивает деньги, потом всё же берёт. Но только одну купюру.

Машина, воя из всех своих небольших лошадиных сил, выкатывается на пригорок. Внизу остаётся село. Николай рулит.

– Ну, вот чего она, Дед? Я причём? Ведь мы с тобой, дед, душа в душу жили…

Старик сидит ровно, смотрит прямо перед собой.

Бежит дорога.

Самое время уже для главной части истории. Что же случилось там на вилле?

А ведь, действительно чудная размеренная жизнь была!

Николай просыпается на рассвете. Белые занавеси, раздуваемые утренним ветерком. Розовые облака над морем. Сизая глыба Везувия. Остров Капри темнеет вдали.

Николай плывёт в бассейне свои четыреста метров. Потом утренние процедуры со Стариком: мытьё, одевание.

Высиживание с ним на террасе. Кормление. Опускание Старика в бассейн.

Вечерний моцион. Николай, сидя рядом со Стариком на закате, уже обвыкшись, потягивает винцо из бокала.

Все эти картинки должны, конечно, под славную итальянскую песню «Санта Лючия»…

Вечером Николай укладывает Старика спать. Купается в душе. Стирает свои единственные футболку и джинсы. К утру всё высыхает. Спецодежды ему так и не выдали, Слова «одежда» на итальянском языке Николай ещё не знает. А просить через Марусю не хочет. Гордый.

Была, правда, ещё эксплуатация Николая домоправителем синьором Энрико. То он выравнивает камушки вдоль дорожки, то перетаскивает вазоны с цветами. А ещё изредка Николай, вместе с одним из телохранителей Главного, сопровождает Марусю на рынок. Та азартно торгуется, выбирая травку для салата и удивительно сочные помидоры.

И всё бы ничего. Так бы всю жизнь продолжалось. Но ведь так не бывает.

Утро. Старик сидит один под зонтиком.

Маруся, стеснительно оглядываясь по сторонам, проходит к бассейну. Снимает халат, остаётся в купальнике. Тело здоровой сельской девушки, не изнурявшей себя всякими диетами. Она осторожно опускается в воду. Плывёт в тишине. Переворачивается на спину. Лежит на воде. Слышит рядом какой-то стук. Девушка выбирается из бассейна, идёт на шум.

В яме орудует ломом голый по пояс Николай.

– Ты чего здесь?

– А? – не ожидал Николай увидеть девушку в таком виде,

– Да, синьор Энрико просил сток из бассейна почистить. Подожди! Он же сказал, что пока за Стариком последишь ты.

– А мне он сказал, что могу искупаться.

– Во, бля!

– Да брось ты. Ну, усцытся Дед… Переоденем.

– Вот чуял я! Подай руку!

Маруся протягивает руку, помогает парню выбраться из ямы. Николай на секунду теряет равновесие и разгорячённым от работы торсом касается обнажённого плеча девушки. Убегает.

Но ведь коснулся! Понятно, случайно. Понятно, на секунду. Но дело то молодое. Поэтому, когда через десять минут, вернувшись с купания, Маруся заглядывает в комнату Старика, где Николай меняет подопечному памперсы, она особенно строга и неприступна. Но Николай не замечает этого. Во первых спиной стоит, во вторых огорчён:

– Ну, этот синьор Энрико, бля. Вот такой же у нас на шахте был бригадир Фесько. "Сделай одолжение, хлопчик"… – передразнивает далёкого бригадира Николай – Это ж, считай, целых полчаса дед был без присмотра.