Барбара Бёртон - Призрачный табун

– Генри, с тех пор, как ты побывал в этих развалинах, тебя будто подменили.

– Возможно, мной овладела злая сила. Возможно, я больше тебе не друг, а враг. Возможно, теперь я на стороне твоих недоброжелателей. Как думаешь, теперь я пребываю там же, где и твои лошади-призраки? Они хотят твоей смерти? Может, и я хочу?

* * *

Пол Бевин провел ладонью по своей седой шевелюре и задумчиво посмотрел на телефон. Ему показалась странной манера, в которой с ним разговаривал Генри Уорнер. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что в Ландсмоор-хаузе не все в порядке.

Генри показался издателю слишком расслабленным, слишком беззаботным и чересчур самоуверенным. Бевин попросил свою секретаршу соединить его с Джеймсом Маркхамом. Возможно, тот знает, что на самом деле происходит в поместье.

Джеймс оказался на месте. С первых слов Бевин понял, что может напрямую перейти к делу безо всяких формальностей. Когда он сказал, что, возможно, в Ландсмоор-хаузе не все в порядке, Джеймс заволновался:

– Надеюсь, там ничего не произошло?

Бевин поведал ему о своем разговоре с Генри Уорнером:

– У меня сложилось впечатление, что он хотел меня убедить в том, что все замечательно и что у них там благодать. Но что-то подсказывает мне, что я впервые не должен верить Генри. Не спрашивайте меня, почему я так думаю, я не могу этого объяснить.

– Благодарю вас за информацию, Мистер Бевин.

– Вы собираетесь что-нибудь предпринять?

– Возможно. Я вам скоро перезвоню.

* * *

Наступил вечер. Целестина лежала в комнате на втором этаже. От страха перед Генри она заперла дверь изнутри на ключ. Она услышала глухой звук шагов на лестнице и невольно затаила дыхание.

Женщина с тревогой смотрела в темноту и прислушивалась. Генри поднялся наверх по лестнице. Что он будет делать? Он пока не знал, что жены в спальне нет. Наконец, он открыл дверь спальни и зашел внутрь. Сейчас он, скорее всего, включил свет и увидел пустую кровать. Тут же послышалась брань, да такая, которой Целестина еще в своей жизни от него не слышала.

Нет, это был не ее Генри!

– Целестина! – заорал Генри. – Где ты? Куда ты спряталась?

Целестина не отвечала. Она лежала на кровати и тряслась, натянув на голову одеяло и надеясь, что этот жуткий человек не тронет ее.

Но она слышала, как он открывает каждую дверь на верхнем этаже. Писатель заходил в каждую комнату, включал свет, чтобы отыскать свою жену, и снова изрыгал потоки брани:

– Целестина! Ты не знаешь, где твое место? Ты разве забыла? Так я тебе напомню: твое место рядом со мной! Хватит прятаться. Ты моя жена, и я настаиваю, чтобы ты ночь проводила со мной. У меня есть право это требовать!

«О нет, Генри Уорнер, – в гневе думала молодая женщина. – О нашем браке, о наших правах и обязанностях мы поговорим завтра. Иди спать, оставь меня в покое».

Но Генри продолжал буянить. Он уже распахнул дверь соседней комнаты. Что-то опрокинулось на пол. Целестина зажмурилась; она не исключала, что Генри впервые поднимет на нее руку. Если он это сделает, то между ними все будет кончено.

Генри толкнул ногой запертую дверь:

– Ага, вот ты где спряталась! Я требую от тебя объяснений. Целестина!

– Уходи! – закричала молодая женщина.

– Открой дверь!

– Нет, Генри! – решительно ответила Целестина. – Дверь останется закрытой.

Он продолжал бить в дверь кулаками:

– Что ты себе позволяешь! Я требую, чтобы ты немедленно открыла дверь!

– А я сказала, что не открою, Генри!

– Тогда я сейчас выломаю дверь, и тебе не поздоровится!

Молодая женщина была уверена, что он на это способен. Трясясь, она лежала в кровати и гадала, насколько далеко может зайти Генри. Ее муж находился под влиянием темных сил, как бы сказочно это ни звучало.

– В последний раз тебя прошу, впусти!

– Нет! – пронзительно закричала она. – Дверь останется закрытой. Увидимся завтра.

– Вот полоумная сука! – заревел Генри, окончательно выйдя из себя. – Ты совсем спятила! Это началось еще в Гайд-парке. Я знал, что этим все и закончится. Ты ненормальная!

Писатель начал выламывать дверь. Силой он был не обделен, а его одержимость и ярость только подстегивали его. Крепкая дверь стала трещать под ударами.

– Ну, подожди, – кричал писатель, – я до тебя доберусь и научу тебя послушанию! Вдолблю тебе это в голову!

* * *

Наконец, Генри оставил дверь в покое. Целестина облегченно вздохнула. «На какое-то время спаслась», – думала она со слезами на глазах.