Роберт Стоун - Перейти грань

Оставив машину у подножия холма на почтительном расстоянии от дома, он прошелся пешком и вошел через кухню. Она одевалась наверху, в спальне.

— Рон?

— Ты угадала.

Он налил себе виски и прошел в гостиную. На каминной полке стояла фотография Оуэна, только что получившего начальное воинское звание младшего лейтенанта и чуть ли не завернутого в государственный флаг США. «На каком-то этапе, — подумал Стрикланд, — надо будет проделать нечто подобное с флагами и вымпелами».

— Где ты оставил машину? — спросила она сверху.

— В нескольких милях, — ответил он. — А потом я не думаю, что здесь это кого-то интересует.

Он поднялся со своим стаканом наверх. Энн лежала на кровати в джинсах. Рядом валялась сложенная газета. Ему показалось, что она чем-то озабочена и напряжена. Впервые за много дней он стал заикаться в ее присутствии и на какую-то секунду почувствовал ее нетерпение.

— Я… ездил на встречу с Риггз-Бауэном. Думал, что смогу уговорить его сняться в фильме.

— И тебе удалось это?

— Нет.

— Очень плохо, — заметила она.

— Это действительно очень плохо. Ему есть, что сказать, но он изображает из себя надутого индюка.

— Это тебя возмущает?

— Я думаю, что это не к лицу человеку, который не пьет.

В музее «Метрополитен» проходила выставка картин Уинслоу Хомера, и он решил, что им надо посетить ее. Взбегая с ним по ступенькам музея, она на мгновение почувствовала себя школьницей из провинции, выбравшейся на день в город. Ей было забавно узнать, что Стрикланд, оказывается, член «Метрополитен».

В галерею, где были выставлены картины Хомера, он вел ее за руку, и это почему-то вызывало в ней ощущение обреченности. Как только взору открылись морские пейзажи на стенах, она вырвала у него руку.

— Ну и как тебе эта мазня? — спросил Стрикланд. На картинках в первом зале океан бился о берег в Праут-Нэк.

— Что ж, — отозвалась она, — по крайней мере, мне знакомо то, что изображено здесь.

— Только не строй из себя мещанку, пожалуйста.

— Хочешь прочитать мне лекцию?

— Точно. — Стрикланд, взяв ее под руку, подвел к самой большой картине. На ней были изображены четыре женские фигурки, стоящие на скале возле бушующего моря. — Океан свирепствует. Стихия неудержима. Женщины подавлены ее мощью. Конец девятнадцатого века, Эрос и Танатос, Красная Вселенная. Картина передает атмосферу пошатнувшейся нравственности. Ты видишь это?

— Думаю, что да.

Она и вправду сама была вполне способна увидеть то, что, по его словам, выражала картина. Ведь океан был ее старым знакомым.

— Взгляни на женщин, — говорил он. — Они выведены из равновесия и обращены в разные стороны, словно слышат разные голоса.

— Там действительно есть все это?

Он опять стал заикаться.

— К… конечно, есть. Это передается композицией. — Хорошо одетая латиноамериканская пара, стоявшая перед соседней картиной, бросила на них осуждающий взгляд.

— Ты злишься?

Стрикланд в отчаянии рассмеялся.

— Нет конечно.

— Ты прав, — заметила она, рассматривая картину. — Я вижу это.

К тому времени, когда они обошли все шесть залов, океан рябил у них в глазах. Приглушенные цвета в стиле Мане принадлежали миру, который теперь был потерян для нее. Она чувствовала себя закутанной в шаль, как та женщина на первой картине, стоящая в оцепенении у воды.

После осмотра Энн уговорила его зайти в кафетерий и выпить вина. Они сидели на застекленной веранде и слушали, как шумит вода в фонтане. Вид у Стрикланда был недовольный.

— Мне понравились картины, — подчеркнула она. — Я увидела то, что ты хотел, чтобы я увидела. Так в чем дело?

— Я не знаю, — ответил он. — Счастливая творческая судьба раздражает меня.

— В жизни Уинслоу Хомера, очевидно, было очень много несчастия, Рон. Пусть это успокоит тебя.

— Это не помогает, — сказал Стрикланд. — К тому же он прожил долгую и благополучную жизнь. И умер в богатстве и славе. Исполнив все, что задумал. Этого вполне достаточно, чтобы выжать из себя слезы умиления.

— Разве у тебя недостаточно успехов?

— Ах, — отмахнулся Стрикланд.

Энн допила свое довольно скверное шабли.

— Что не дает мне покоя, — сказал Стрикланд, — так это то, как из такой скукотищи, как вода, можно делать такие захватывающие вещи.

— Вода — не скукотища, Рон. В океане нет скуки. — Она обвела взглядом музейное кафе, все еще опасаясь, что их увидит кто-нибудь из друзей или знакомых. — А что такое «Красная Вселенная»?