Анна Владимирская - Капкан на демона

Влада завизжала:

— Выыыыыыыы!!! Гады, твари мерзкие!!!

Лученко подошла к таксисту, уселась на заднее сиденье и сказала:

— Пожалуйста, поехали скорее отсюда.

Два дня ей пришлось проваляться дома с головной болью, ознобом, дрожью в руках и полной утратой сил. Взяла больничный. Звонила Марина, кричала в трубку что-то — Вера не слушала, отключалась. Бесполезно говорить, когда тебя не слышат. Да, есть такие люди: вместо того чтобы выслушать честные, хотя и неприятные объяснения, они прячутся от всех и сами от себя. Таким оказался этот женишок. Напоминать коллеге о том, что она предупреждала? Это как-то недостойно…

Влада впала в еще большую депрессию, а Марина перестала с Верой разговаривать.

— Получается, что вместо благодарности я получила от коллеги упреки за то, что жених оказался последней сволочью, — поделилась она с Андреем.

— Милая, — ласково ответил он, — чего же ты от них хотела? Это всего лишь живые люди…

— Я тоже живой человек! Мне надоело.

— Что именно?

— Быть «скорой помощью» для всех и каждого. Расплачиваться здоровьем за применение своих способностей. Такое ведь не в первый раз! Осенью, помнишь, с соседкой… Теперь не здоровается…

— Погоди, — перебил ее Двинятин. — Ты о своих предчувствиях? О вот этом самом «слуховидении», о чтении людей «с лица»? Ты хочешь сказать, что теперь не будешь…

— Да! Хочу сказать. От моей помощи становится только хуже! Смотри, я вроде сделала благое дело — нашла исчезнувшего человека. И что? Я умножила добро в этом мире? Наоборот, навлекла на себя недовольство, гнев, разочарование — то есть спровоцировала негативные эмоции.

Андрей отрицательно покачал головой.

— Твоей задачей вовсе не было умножение добра…

— Ты меня не слышишь? Пойми, я не об этом. Зачем вообще кому-то помогать? Для чего использовать свои способности? Ведь становится только хуже — и людям, и мне. Может, лучше, чтобы они, эти способности, сами атрофировались без применения? Ты же должен радоваться! Я не стану больше влезать в криминальные расследования, тебе не придется меня спасать, бояться за мою жизнь! Ну? Почему ты сидишь с кислой физиономией?

— Потому что не верю.

Она почувствовала волну раздражения. Не веришь, и не надо. Влез бы в мою шкуру, сразу бы поверил…

Природа в этом году сошла с ума: зима стояла теплая, а весной начались морозы, повалил снег. Шел он, точно дождь: непрерывным потоком, пеленой, так, словно закутывал каждого прохожего в белый саван. Ненадолго прекращаясь, снег открывал картину в штрихах, графику старого города. Деревья и кусты украсились толстыми шубами, ажурные кружева инея повисли на проводах. Среди белого спокойствия изредка посверкивали алые фонарики снегирей. А меж тем на дворе стоял март, горожане уже истомились по теплу, и эта зимняя сказка совсем не радовала душу — она лишь оттягивала приход долгожданной весны.

«Когда в природе все наоборот, то и люди начинают вести себя странно, иной раз убийственно странно… Может, потому и случилось в городе это дикое, невообразимое убийство?» — думал майор милиции Прудников. Он возвращался от начальства хмурый, злой и подавленный и уже готов был принять за рабочую версию любую чушь. Вот и состоялось еще одно совещание, «экстренное» и совершенно бесполезное. Одни слова! Указания, предупреждения, крики об ответственности — то есть видимость полезной деятельности. Первоначальные действия, отработка малейших зацепок пока ни к чему не привели. Возможно, потому, что убивал скорее всего маньяк, серийный убийца, — а с такими всегда непонятно, как быть и с чего начинать. Только абсолютно ненормальный, извращенец какой-то может человека лишить жизни, а потом переодеть, загримировать — так, чтобы труп выглядел как кукла. Как все эти современные «Dolls», у которых имеются этикетки со специальной графой, куда предполагаемый владелец куклы может вписать имя. Так делают изготовители кукол в разных странах…

Непостижимо, как такое могло прийти в голову, пусть даже затуманенную безумием. Человека убили, чтобы превратить его в куклу, навесить ярлык и выставить на всеобщее обозрение. Убийца намеренно оставил это «произведение» безумного цинизма в популярном общественном месте. Он просто-напросто издевался над теми, кто должен был охранять этот город.

Прудников вошел в кабинет с перекошенным лицом. На него сочувственно глянул капитан Ревенко.

— Что, Валя, влетело?

— Не то слово, Гриня, — вздохнул Прудников. — Ну что там эта уборщица, пришла? Дала показания?