Франк Тилье - Атомка

В папке лежала тетрадка.

В горле у Люси пересохло. Она поспешила вернуть на места лампочки: красную — в маленькую комнату, обычную — в большую. Заслышав шум за окнами, вздрогнула, подбежала к окошку и увидела светящуюся дугу от выброшенной сигареты с тлеющим кончиком. Попробовала спокойно дышать, чтобы снять стресс. Холодно было так, что даже лицо покусывало, но она держалась. Открыла тетрадку.

Тетрадка напоминала обычную, школьную: синяя обложка с белым прямоугольничком посредине. Внутри, на отдельном листочке, вложенном между страницей и обложкой и форматом поменьше страницы, рисунок, от которого ее сразу затошнило. Там самым что ни на есть примитивным образом было нарисовано нечто вроде дерева с шестью ветвями. Люси вспомнила фотографию в мобильнике Шарко — татуировку на теле похищенного мальчика.

Точно такое же изображение.

На следующих страницах, в том числе и на вложенных, отдельных небольших листочках, были записи от руки, слова, фразы, цифры, подчеркивания, вычеркивания… Нагроможденные одна на другую химические формулы сливались в неразборчивую массу. Потом почерк изменился, и все заметки теперь выглядели тщательно переписанными или сразу же аккуратно внесенными в тетрадку. Проглядывая страницу за страницей, Люси заметила фамилии некоторых из жертв: Пармантье… Леруа… Ламбер… Напротив каждого имени — вес, расчеты, концентрации химических элементов…

Тетрадь заполняли двое: один писал на вложенных листках, другой — прямо на тетрадных страницах.

Снаружи опять донесся шум. Люси подошла посмотреть, и в этот момент из тетрадки что-то выскользнуло.

— Это вы, бригадир Леблан?

Тень наклонилась к окошку:

— Я. — Изо рта говорившего вылетело облачко пара. — Вы так давно уже в подвале… Все ли в порядке?

— Да-да, все в порядке. Сейчас поднимусь.

Она присела, подняла упавшую на пол черно-белую фотографию. Старый, очень старый снимок, обгоревший снизу. На снимке трое — двое мужчин и женщина — за столом в маленькой и, похоже, очень темной комнате. Перед ними — листы бумаги, ручки, они странно, как-то чересчур серьезно смотрят в объектив.

Люси прищурилась, рассматривая человека в центре. Неужели это…

Поднесла фотографию ближе к свету.

Лицо в форме груши, растрепанные волосы, седоватые усики… Никаких сомнений, это Альберт Эйнштейн.

Озадаченная, Люси сунула поврежденный огнем снимок обратно в тетрадку, тетрадку спрятала под курткой, поставила на место кирпичи, убедилась, что все стало так, как было, и поднялась по лестнице, стараясь выглядеть совершенно спокойной. Распрощавшись с охранниками, она села в машину и растворилась в ночи. У Люси было четкое ощущение, что эта таинственная фотография и есть то самое дерево, за которым скрывается лес.

Вперед, в больницу.

Люси вздрогнула и проснулась.

Огляделась, чтобы понять, где находится: ага, это больничная палата, а проснулась она оттого, что за спиной у нее стоит Шарко в голубой пижаме. Стоит и поглаживает ее по затылку.

— Сегодня воскресенье, и уже почти одиннадцать утра, — улыбнулся он. — Вот я и подумал, не пора ли принести тебе круассанов.

Люси распрямилась, поморщилась, потому что все тело у нее затекло, да и проспала она всего несколько часов.

— Франк, почему ты на ногах?

Он повернулся, показывая себя с разных сторон:

— Неплохо выгляжу для привидения, да? Доктор, конечно, слегка рассердился, столкнувшись со мной в коридоре, но тем не менее все мне объяснил. А потом я повстречался еще и с жандармом, так что знаю уже и о смерти Агонла, и о трупах в морозильнике. Насколько я понял, все мои бумаги черт знает в каком состоянии, сотовый пропал, любимый костюм больше не надеть и…

Люси изо всех сил прижалась к комиссару, крепко его обняла:

— Мне было так страшно, Франк… Если б ты только знал!

— Я знаю.

— И мне так грустно оттого, что сдуру тогда с тобой поссорилась… Правда-правда.

— Мне тоже. Такого больше не должно быть.

Шарко закрыл глаза, продолжая гладить Люси по спине. От жутких воспоминаний все волоски у него на коже вставали дыбом. Он до сих пор чувствовал, как сжимает его грудь ледяная вода, как трудно дышать, как тяжелеет тело, как тянет вниз, в глубину… Он ощущал дикое жжение во всех мышцах — как в ту минуту, когда выбирался на берег…

— У меня больше нет служебного оружия — за столько лет в полиции я ни разу не терял пистолета, даже в худших обстоятельствах, а тут… Что бы это значило? Может, и впрямь пора завязывать?