Владимир Лорченков - Шпион вышел вон

Он как бы чуть уходит в землю, из-за чего все происходящее на его берегах видно только сверху, с моста.

А так как это мост без пешеходных дорожек, то происходящее внизу видно только нам.

У воды возятся два человека неопределенной и помятой, как бывает у сильно пьющих бомжей, наружности. На мужчинах – одинаковые поношенные шинели, но обуты они по-разному. На одном – резиновые сапоги, на другом – тоже сапоги, но, почему-то, женские. Это высокие ботфорты, в которых молдаванки фотографируются для сайтов знакомств с иностранцами, перед тем, как отправить туда свою анкету. Один сапог – розовый, другой – черный. Они потерты, но, в отличие от Кишинева, – общий план которого мы видели, – еще хранят остатки былого великолепия.

Мы даже видим несколько стразов, которыми украшен каблук.

Судя по тому, что стразы все еще на сапоге, они не были поменяны на алкоголь или проданы, и, стало быть, – понимаем мы, – они фальшивые.

У мужчин – слезящиеся из-за ветра и похмелья глаза. Они внимательно смотрят в воду. Мы видим за спинами мужчин табличку. На ней написано по-румынски « Река Бык, охраняется государством». Снова – лица мужчин. Общий план фигур. Они наклонятся над водой. Снова лица. Мы видим их снизу, как если бы смотрели из реки.

Мужчины говорят:

Еще чуть – чуть и всплывет, – говорит Первый (в резиновых сапогах).

Ну а если нет? говорит Второй (в женских сапогах).

Хули, еще три часа ждать, – говорит он.

Глаза у бомжей двигаются, как у призывников на медосмотре ( «смотри на палец, вправо, влево… да нет, не головой, а глазами, кретин!» – прим. сценариста.) .

Не матерись, – говорит Первый.

По хуй, – говорит Второй.

Не надо, – говорит Первый.

Мы в жопе, да – говорит он.

Но… – говорит он.

Мне кажется, что Бог есть, – говорит он.

И что у нас еще есть Шанс, – говорит он.

Поднимает голову и смотрит вперед. Разворот камеры. Мы видим чуть поодаль, – на пригорке, – церковь. Возврат камеры к реке и бомжам.

Он еще простит нас, – говорит Первый.

Надо не сквернословить, не воровать… – говорит Первый.

Спиртного не пи… ну, пить поменьше, – говорит он.

Верить в Бога, – говорит он.

И все наладится, вот увидишь! – говорит он.

Я бля верю, я что не верю, – говорит Второй.

Оба размашисто крестятся, причем делают это неправильно – троеперстием, но слева направо.

Снова смотрят в воду.

Ну, а если заметит кто? – говорит Второй.

Никому этот Бык сраный на хуй не нужен, – говорит Первый.

Он, блядь, как моя залупа, – говорит он.

Его блядь не чистили и не трогали уже лет двадцать, – говорит он.

Тут даже бобры уже скоро заведутся, – говорит он.

В залупе?! – говорит Второй.

В реке!!! – говорит Первый.

Прямо блядь бобры? – говорит Второй.

А то блядь, – говорит Второй.

Нутрию я, по крайней мере, уже видел, – говорит он.

(Примечание сценариста: по ходу разговора мужчины двигают глазами – вправо, влево, вправо, влево. Но амплитуда – небольшая)

Она блядь плыла с таким на хуй видом, – говорит Первый.

Как будто блядь президент Молдовы, уссаться, – говорит он.

Такая же важная? – говорит Второй.

Такая же ебанутая, – говорит Первый.

Смеются.

А вдруг там ничего нет? – говорит Второй.

Ну, значит ничего и не будет, – говорит Первый.

Какой тогда смысл ждать? – говорит Второй.

Слушай, ты и мертвого заебешь, – говорит Первый.

Бля, хватит мне вспоминать это! – говорит Второй.

Это и было-то все один раз! – говорит Второй.

Первый отворачивается от воды и пристально смотрит на Второго. Тот несколько секунд выдерживает взгляд, потом виновато отводит его в сторону. Снова глядят в воду.

Если ты еще раз трахнешь покойни… – говорит Первый.

Я же не знал, что она мертвая… – хнычет Второй.

Лежала себе и лежала, как будто бомжиха пьяная, – говорит он.

В следующий раз проверяй пульс, – говорит Первый.

Ладно, – говорит Второй,

Закатывает рукав и сует руку в воду. Первый смотрит на него с презрением. Говорит:

Еб твою мать, тупица, – говорит он.

Что ты делаешь? – говорит он.

Проверяю пульс, – говорит Второй.

Поняв, что сплоховал, вынимает руку из воды. Разворот камеры. Мы видим, что перед мужчинами, на мелководье, колышется из-за течения – поэтому они и водили глазами туда-сюда, – труп. Это мужчина, худощавый, в хорошем костюме, у него красивое, продолговатое лицо, в руке он сжимает дипломат.

Если бы не слой воды, покрывающий лицо, он бы выглядел, как высокооплачиваемый банковский работник, который в рекламе пива прилег отдохнуть на траву, чтобы вспомнить Запах Земли и Настоящего Живого Пива.