Агата Кристи - Избранное. Том 1

Филип Ломбард обычно просыпался на рассвете.

Так он пробудился и этим утром. Он приподнялся на локте и прислушался. Ветер немного поутих, но дул по-прежнему. Шума дождя не доносилось.

В восемь утра ветер задул сильнее, но Ломбард его не услышал. Он снова спал.

В девять тридцать он сидел на краю кровати, глядя на свои часы. Он приложил их к уху. Потом его губы раздвинулись в той самой странной волчьей ухмылке, которая была для него характерна.

Он очень тихо произнес:

— По-моему, пришло время что-то предпринять.

Без двадцати десять он стучал в закрытую дверь комнаты Блора. Тот осторожно ее приоткрыл. Его волосы стояли дыбом, а глаза все еще были тусклые ото сна.

Филип Ломбард любезно заметил:

— Всю ночь напролет спали? Что ж, значит, совесть у вас чиста.

Блор коротко спросил:

— В чем дело?

Ломбард ответил:

— Кто-нибудь вас будил… или чай приносил? Вы знаете, сколько сейчас времени?

Блор взглянул через плечо на маленькие походные часы, которые стояли возле его кровати, и сказал:

— Без двадцати пяти десять. Просто не верится, что я смог столько проспать. Где Роджерс?

Филип Ломбард заметил:

— Это тот случай, когда эхо отвечает «Где?» [29] Ссылка на строки из «Абидосской невесты» Дж. Г. Байрона «…выслушай вопрос торопливый, отчаянья полный: «Где мой ребенок?». И эхо ответствует: «Где?» .

— Что вы имеете в виду? — резко спросил экс-инспектор.

Ломбард пояснил:

— Я имею в виду, что Роджерс исчез. Его нет ни в его комнате, нигде вообще. И чайник не поставлен, и плита на кухне не растоплена.

Блор тихо выругался и сказал:

— Где же, черт возьми, он может быть? Где-то на острове? Подождите, пока я кое-что накину. Посмотрите, не знает ли кто чего.

Филип Ломбард кивнул и зашагал вдоль линии закрытых дверей.

Он обнаружил, что Армстронг уже проснулся и аккуратно оделся. Господина судью Уогрейва, как и Блора, пришлось разбудить. Вера Клэйторн была одета. Комната Эмили Брент пуста.

Маленькая группка двинулась по дому. Комната Роджерса, как Филип Ломбард уже удостоверился, была необитаема. В кровати спали; бритва, губка и мыло Роджерса были влажные.

Ломбард заметил:

— Он встал, это точно.

Вера спросила низким голосом, пытаясь заставить его прозвучать твердо и уверенно:

— Вы не думаете, что он… где-то прячется… поджидает нас?

Ломбард ответил:

— Моя дорогая девочка, я готов думать, что угодно, о ком угодно! Мой совет — держаться всем вместе, пока его не найдем.

Армстронг заявил:

— Должно быть, он где-то на острове.

Блор, который присоединился к ним, одетый, но еще небритый, сказал:

— Куда делась мисс Брент — вот вам другая тайна?

Но когда они спустились в холл, появилась Эмили Брент.

На ней был макинтош. Она сказала:

— Море по-прежнему бурное. Не думаю, что какой-нибудь катер сможет сегодня выйти из бухты.

Блор спросил:

— Вы что, одна бродили по острову, мисс Брент? Разве вы не понимаете, что это по меньшей мере глупо?

Эмили Брент сказала:

— Заверяю вас, мистер Блор, что все время была начеку.

Блор фыркнул и спросил:

— Роджерса где-нибудь видели?

Брови мисс Брент поднялись:

— Роджерса? Нет, сегодня утром я его не видела. А почему вы спрашиваете?

Тут спустился господин судья Уогрейв, выбритый, одетый, с фальшивыми зубами в надлежащем месте. Он шагнул к открытой двери столовой и заметил:

— Ха, вижу, он накрыл стол для завтрака.

Ломбард же сказал:

— Должно быть, он это сделал вчера ночью.

Все вошли в комнату, глядя на аккуратный ряд тарелок и ножей. На линию чашек на буфете. На фетровые коврики, готовые для кофейника.

Вера первой заметила это. Она схватила судью за руку, и крепкая хватка ее атлетических пальцев заставила старого джентльмена поморщиться от боли. Она воскликнула:

— Ниггеры! Смотрите!

Посреди стола было только шесть фарфоровых фигурок.

Они нашли его почти сразу.

Он был в маленькой прачечной, расположенной во дворе. Он колол жерди для того, чтобы растопить плиту на кухне. В руке у него по-прежнему был маленький топорик. Топор побольше и потяжелее был прислонен к двери — его металл запачкали чем-то тускло-коричневым. Пятно полностью объясняло глубокую рану на затылке Роджерса…

— Все ясно, — сказал Армстронг. — Должно быть, убийца подкрался сзади, замахнулся топором и изрубил ему голову, когда он наклонился.