Измайлов Андрей - Белый ферзь

– Уже отбываешь, Юрий Дмич? Сегодня?

– Да как-то пора. Не сегодня, но завтра. С утра, вероятней всего. Чтобы часам к пяти-шести еще засветло быть. Все же ночная трасса утомляет.

– Ха! К пяти-шести! Я уже к тому времени в самолете сидеть буду!

– Ну, поздравляю.

– С чем?

– Каир… Смена обстановки.

– Жарища, Юрий Дмич! И духотища. Круче, чем в Афгане. Представляешь, город – четырнадцать миллионов населения, все – арабы. Никаких правил дорожного движения и отсутствие запрета на подачу звуковых сигналов! Это значит четыре бессонные ночи. Я лучше в Город мертвых там уйду, отыщу норку, прикорну. И дешевле! А то эти арабы с белых людей дерут нещадно!

– Город мертвых?

– А! Окраина Каира. Кладбище. А они как хоронят? Норку на склоне горы выроют, жмурика туда затолкают и просто камнем задвигают. А жить-то негде. И бомжи местные туда наладились – камень сдвинут, жмурика вышвырнут, сами квартирку занимают. Родственники покойника претензий не предъявляют – кладбище древнее, трупики давным-давно высохли… Ну и в этом Городе мертвых сейчас три миллиона жителей. Каково?

В общем, беседа все больше, чем дальше, приобретала отвлеченный необязательный характер. И когда Зубареву приспело на поезд, почти напрочь выветрилось из головы: а чего приходил-то? Как-так – чего! Повидаться. Когда еще получится!

Жаль, приняли «Кизляра», а то бы Колчин Андрея не до Москвы, так до вокзала, не до вокзала, так до метро подвез бы. Успеваешь, Андрей? Или тебе еще за вещами?

Нет, напрямую. Всё свое Зубарев носит с собой. Зубная щетка – в любом киоске, паспорт и деньги вот тут… даже со спящего их у него не снять, разве с мертвого. Остальное вот здесь! (И постучав себя пальцем в лоб, добавил по древней шутке), в жопе!..

Удачи, Юрий Дмич!

И тебе…

… Конечно, ничегошеньки из головы не выветрилось. Зубарев пришел. И Зубарев сообщил максимум из того, что смог добыть. Добывал Зубарев из конфиденциальных источников, а не на базарной площади. Из каких именно источников, каким именно образом, – это уточнять надо ли? Моветон. Ручается ли Зубарев за достоверность сведений, накопленных у Зубарева «вот здесь, в жопе», – тоже вопрос некорректный. Так же, как некорректен встречный вопрос: а на кой тебе, Юрий Дмич, хрен все это? Они оба и не стали их задавать друг другу. Просто посидели неплохо. Зубарев учителю коньяк преподнес. Чем бы ответить?

– А, вот, Андрюша, тебе пригодится.

– Юрий Дмич! Спаси-ибо! Это ж вы где их?.. В Токио?! Это ж натуральные сёрикены!

– Вот и забирай. Будешь от претендентов на норку отмахиваться в Городе мертвых…

– Спаси-ибо!..

– И тебе…

Было за что «спасибо».

Итак, личности всех четверых, лазивших в Публичку, установлены. Агони-Бялый, Емельянов, Калошный, Погуда.

И верно проинтуичил Колчин, когда озадачил Зубарева три дня назад: «Кроме «четверки», никто больше не участвовал в краже? Мало ли кого опергруппа взяла по делу?.. И обрабатывает, рассчитывая выпустить на процесс в нужный момент». Есть такой. Тоболин. Правда, не есть, а был. Но ведь был же!

И другое предположение Колчина подтвердилось: «Вдруг некто заявил: в момент похищения был случайный свидетель или свидетельница, после чего…э-э… обездвижить и прихватить с собой, после чего дозваниваться до заказчика, испрашивая инструкций: что делать с женщиной?». Так и было.

Ни один из граждан земли обетованной не сознается в том, что так и было. Одно дело – кража. Гуляйте под залог! Другое дело – убийство. Пожалте под стражу! А им еще жить и жить… во всяком случае им очень хочется еще жить и жить – и жить хорошо. На смертном одре, да, вполне можно впасть в откровения. Что Тоболин и… «Женщ не я». Не он. Однако было, было! И не Сусанна Сван – эта женщ, как полагают сыскари. Они, сыскари, отнюдь не тугодумны, просто не владеют они, сыскари, всей информацией, коей владеет ЮК.

И генерала Фиму оперы слушали-слушали и прослушали. Тоже не по тугодумности, а по вышеприведенной причине. Легендарный Япончик. Иваньков. Иначе как пижонство Кублановского эдакая заява Кублановского и не была оценена. Тем более, прокачали в этом направлении – нигде-никогда не пересекались генерал Фима, который под стол пешком ходил, когда Япончик уже через океан махнул. То-то и оно. Нигде никогда… У сыскарей со стажем первая (и, в общем-то, верная) реакция на Япончика. Птица – курица, яблоко – груша, заяц – волк, Япончик – Иваньков! Ассоциативное мышление в норме. На что и расчет пустышки-Кублановского, безропотно сидящего в «Крестах», где его никто не достанет. А кто? Собирается кто-то?