Чарлз Маклин: Страж

Не отрицай, читатель, и ты избранник. Только вот в чем твое избранничество? Быть может, и ты, подобно Мартину Грегори, герою романа Чарлза Маклина, несешь в себе некую тайну? Вспомни о странных совпадениях, о судьбоносных событиях своей жизни. Подумай о том, чего могло бы и не быть. Или о том, что выводило тебя за рамки обыденного существования: работа – дом, дом – работа. Быть может, где-то рядом, в «параллельной реальности», по-прежнему ждет и томится твоя другая, большая жизнь? Ведь время от времени и ты вновь и вновь сталкиваешься со странным стечением обстоятельств, когда ты мог бы к ней прорваться, когда и твоя жизнь могла бы озариться священным, божественным смыслом, и когда ты почему-то раз за разом терпишь и терпишь крах... Не удивляйся. Все «нормально». Мы все давно уже изгнаны из Рая и живем в эти темные времена, в ожидании Конца Света. И мало кто из нас по-настоящему знает себя. Мы так себя и не узнали. Слепые силы, наши подавленные желания и инстинкты, по-прежнему ведут нас, но теперь, увы, другой дорогой, подталкивая к неведомым падениям и срывам, несмотря на поблескивающий пуговицами благополучия костюм. Все так – социум становится все более технологичным, функциональным и, как следствие, – безжалостным, оставляя человеческому и нас все меньше надежды. Но и назад нет дороги. Мы стремимся к комфорту, к удобствам, и это представляется нам естественным, и это не только наше человеческое право, отчасти это и цель природы – птица обустраивает гнездо, а дерево стремится к солнцу. Но мы за все должны заплатить. Заплатить своей священной свободой, своей священной независимостью, своим священным «и».

Человеческое страдание, душевная боль всегда были причиной обращения к религии, к той или иной форме мистицизма. И потому священнослужитель, маг, врачеватель являлись избранными фигурами, посредниками между Небом и Землей. Увы, в своей атеистической гордыне, в своем неизбежном конформизме мы слишком долго пренебрегали нашей тонкой, быть может, и неприспособленной для этого грубого внешнего мира психологической субстанцией, которую называют по-разному, кто душой, кто божественной сущностью, кто просто по-научному психэ, и теперь должны за это поплатиться...

Тоже странное стечение обстоятельств? Те же роковые вопросы? Так сможешь ты это сейчас или нет?

Искусство рождается из религиозного культа. Художник всегда был ассистентом мага и в каком-то смысле посвященным. И сейчас, когда современный компьютеризированный человек, сам не понимая почему, все чаще сталкивается со «сбоем», с «зависанием» своего «психологического аппарата», с тем неведомым в себе, что является лишь верхушкой айсберга, который принято называть бессознательным, искусство вновь с повышенным вниманием обращается к этим темным уголкам нашей, пусть но многом и воображаемой, жизни. Кино, с его видеорядом, здесь шагнуло особенно далеко, оставляя литературе разработку своих сценарных достижений – фабулы, интриги, детективности, откровенного проникновения в табуированные ранее обществом социальные и интимные зоны. Начиная с фильмов Альфреда Хичкока, в широком ряду лент, среди которых нельзя не отметить «Сердце ангела» Алана Паркера или «Молчание ягнят» Джонатана Демма, на глазах одного поколения формируется целая традиция, целое направление, где художники по-своему трактуют, разыгрывают и интерпретируют наши реальные и индуцированные воображением встречи с Неведомым. Искусство странным образом замыкает орбиту века, вновь обращаясь к магии, оккультизму, к религии, а теперь и к психоанализу. Мы снова хотим себя понять. Возможно, мы апеллируем к художнику, потому что боимся идти к психотерапевту. Но у нас нет выхода, вдобавок сегодня уже и сам художник подталкивает нас, и мы идем к психиатру, и под явным или неявным гипнозом рассказываем то, чего никогда, ни при каких обстоятельствах, даже и сами бы себе не рассказали, чего, быть может, и не знали до этого визита.

Безумие, паранойя – наши темные спутники. И от ада в себе нам никуда не деться. Слава Богу, что есть еще и искусство, которое, как сказал Годар, помогает нам пережить этот ад как рай. Быть может, поэтому и ты, читатель, держишь сейчас в руках эту книгу, и в этом, отчасти, твое избранничество? Ведь сквозь призму романа Маклина ты и сам подвергнешь себя микропсихоанализу и вспомнишь о той жизни, которую не прожил или прожил когда-то, десятки или тысячи лет назад.