Линда Ла Плант - Вне подозрений

— Да, сэр, — откликнулась она, взяла блокнот и ручку и двинулась к вращающейся двери.

Лангтон вошел в комнату для допросов без четверти два. Анна уже была там и ждала его. Он держал в руке кофейник, завернутый в бумажную салфетку.

— Ее дружок только что приехал, — сообщил он и сел рядом с Анной. — Его зовут Марк Раулинз, и он студент Лондонского университета. Изучает бизнес.

Лангтон отпил несколько глотков кофе.

— А вы, если я не ошибаюсь, окончили Оксфорд?

— Да.

— Джек, наверное, был доволен.

— Да. Знаете, отец очень гордился, что я поступила в Оксфорд.

— Интересно, что бы он чувствовал сейчас? Как по-вашему?

— Простите, я не поняла?

— Но вы теперь работаете в небольшом заштатном полицейском участке, в отделе убийств, в деле почти сплошь фигурируют проститутки и…

Анна не успела придумать ответ, когда дверь открылась и на пороге показалась Джин с пакетом сандвичей с цыплятами.

— Ваш заказ, сэр, и без помидоров. А Марк Раулинз ждет в приемной.

— Он пришел один или с кем-нибудь?

— С отцом.

— Ладно, передайте его отцу, что я хочу видеть одного Марка. Нет, забудьте. Пусть приходит с кем хочет.

Джин закрыла дверь.

— Он подозреваемый? — полюбопытствовала Анна.

— Пока нет, — пояснил Лангтон и откусил сандвич.

«До чего же он быстро ест, словно спешит на поезд», — подумала Анна.

— Вы смотрите на меня, как будто знаете что-то неизвестное мне. Или не одобряете меня. Я угадал. Хоть раз?

Она вспыхнула.

— Извините. Я, наверное, переволновалась.

— Неужели? И причина только в этом?

Какое-то время они молчали. Он съел кусок сандвича.

— Я подслушала разговор суперинтенданта Хеджеса в буфете.

— Да и… — пробурчал он с набитым ртом.

— Он вас недолюбливает.

— Лучше расскажите мне что-нибудь новое.

— Он сказал, что не знает, как вам досталось это расследование, если бы не роман с начальницей. И еще сказал, что никакой связи между убийствами нет, — продолжила Анна. — А ваши рассуждения об этой связи — полная чушь.

Лангтон доел сандвич и вытер стол, подобрав несколько крошек.

— А вы как думаете?

— Не знаю, — нерешительно ответила Анна. — Мелисса была молода и красива. Из того, что я успела прочесть, очевидно одно — ваш убийца охотился за женщинами особого типа: потасканными, старыми и настолько нелюбимыми, что их даже не включали в списки бесследно пропавших. Ведь никто не докладывал об их исчезновении, и никто не потрудился их отыскать.

— Согласен, но мне было важно другое — у трех жертв колготки затянуты на шее одним и тем же узлом.

— Но на вскрытии… Я не помню, говорил ли Хенсон, что…

— Вы тогда выбежали в туалет, — выпалил Лангтон.

— Нет, я была с вами, когда он разрезал колготки и снял их с ее шеи.

Лангтон потер глаза.

— Прошлым вечером я зашел в судебно-медицинскую лабораторию и проверил эти гребаные колготки — их завязали на ее белой шейке в три кольца. Это один и тот же убийца.

— А лифчик? Он был завязан так же, как и у других жертв?

Анна почувствовала, что Лангтон ей солгал. Но прежде чем он смог ответить, в дверь постучали. Джин ввела Марка Раулинза и его отца. Лангтон преобразился на глазах у Анны. Естественный и расслабившийся, он пожал руки посетителям и пригласил их сесть.

— Спасибо, что согласились сюда прийти. Надеюсь, мы управимся достаточно быстро и безболезненно. — Он добродушно поглядел на свежее юношеское лицо Марка. На вид ему можно было дать шестнадцать, а не девятнадцать лет. — Для вас это, должно быть, настоящая пытка, да и все случившееся ужасно.

Отец Марка, седой и хорошо одетый, нервничал куда сильнее.

— Вы подозреваете моего сына? — отрывисто обратился он к Лангтону.

— Пока нет. Но, насколько нам известно, он последним видел живую Мелиссу. И любые вспомнившиеся ему подробности исключительно важны.

Анна с удивлением слушала допрос. Лангтону понадобилось время, чтобы успокоить взволнованного молодого человека, а потом он стал внимательно, пункт за пунктом, исследовать его показания. Когда Лангтон принялся допытываться, из-за чего же рассорилась молодая пара, Марк снова потерял самообладание. Казалось, что в эти минуты напряжение сгустилось в воздухе, как будто Лангтон давил не только на допрашиваемого, но и на общую атмосферу.

— Вы были бойфрендом Мелиссы целых восемнадцать месяцев, — нетерпеливо проговорил он, — и постоянно заявляли, как вы ее любите. Наверное, вы поймете, отчего я смутился, узнав, что вы ее так легко отпустили. Ведь было уже половина двенадцатого ночи, Марк.