Бентли Литтл - Ассоциация

– Алло?

Морин тем временем закрыла наружную сетчатую дверь и убрала ключи в сумочку.

– Да, слушаю, – сказал Барри.

Значит, звонили не ей. Морин отнесла сумку вниз и пошла в ванную. Вернувшись через несколько минут, она застала Барри на том же месте. У него было странное выражение лица: не поймешь, плохие новости услышал или хорошие.

У нее заколотилось сердце.

– Барри?

Он показал рукой, чтобы она молчала, и сказал в трубку:

– Да… Понятно.

Морин тронула его за локоть.

– Хорошо, спасибо. До свиданья.

– Ну что? – спросила Морин.

Барри с ошарашенным видом нажал кнопку отбоя.

– Что там?

– Предлагают экранизацию.

– Что?!

– Хотят купить права на экранизацию «Друга». Полмиллиона долларов.

Барри все еще не мог до конца поверить.

Он застегнул чемодан и затянул ремни. В самом деле, «Друг» – один из самых коммерческих его романов, хотя и не первый по продажам. Барри всегда втайне считал, что из него бы вышел отличный фильм, но даже в самых безумных мечтах ему не могло привидеться, что книгой заинтересуется Голливуд, и уж тем более за такие деньжищи.

Вначале Барри подумал, что Кенни Толкин «замолвил за него словечко», но когда расспросил литагента, оказалось, что тот вовсе ни при чем. Инициатива исходит исключительно от кинокомпании. Какой-то сотрудник среднего звена прочел книгу в отпуске, ему понравилось, и он предложил ее для экранизации.

Барри все же хотелось доверить переговоры Кенни. У того больше опыта общения с голливудскими деятелями. Может, он хоть подскажет, каких подводных камней следует опасаться. Барри записал фамилии того читателя-сотрудника и официального представителя киностудии. Надо спросить, вдруг Кенни их знает.

Барри позвонил Фрэнку, хотел узнать телефон Кенни. К его изумлению, Фрэнк ответил со злостью, что художественный консультант неожиданно уехал из Бонита-Висты, и, видимо, насовсем. Оказывается, дом ему не принадлежал. Он два года незаконно проживал в особняке, владелец которого купил участок просто в виде капиталовложения и сам никогда сюда не приезжает. По всей вероятности, Кенни вообще не имеет никакого отношения к эстраде и Голливуду, он мошенник, уже несколько раз проворачивал подобные делишки в других штатах и успел облапошить нескольких жителей Бонита-Висты, а потом сбежал.

Барри зашел с чемоданом в гостиную попрощаться с Морин. Она улыбнулась ему и подняла руку со скрещенными пальцами.

– Удачи!

– Она мне не понадобится. Дело решено.

– Ну, все-таки…

Морин поцеловала его, обхватив руками за шею.

– Осторожней за рулем! И позвони из аэропорта. И когда приземлишься тоже!

Барри улыбнулся.

– Обязательно.

– Ты же знаешь, я беспокоюсь.

– Может, все-таки поедешь со мной? Всего-то на два дня.

– Вот если бы дольше… А с одной ночевкой – только зря деньги тратить.

– Деньги? – усмехнулся Барри. – Вот с этим у нас проблем больше не будет!

– Погоди тратить, получи сначала!

– Слышу голос истинного бухгалтера.

Морин оглянулась на часы.

– Иди-иди. До Солт-Лейк-Сити два часа ехать, не меньше.

Барри крепко обнял ее и поцеловал.

– Я тебя люблю.

Морин с улыбкой ответила на поцелуй.

– Я тебя тоже!

Поездка до Солт-Лейк-Сити показалась бесконечной. После горной гряды на сотню миль по сторонам шоссе тянулся однообразный пейзаж: слева засеянные поля, справа – предгорья.

Одно спасение – кассетник. Приличную радиостанцию здесь не поймаешь, остается слушать пленки, записанные с музыкальных альбомов и компакт-дисков, иначе заснешь за рулем.

Барри поймал себя на мысли – получится ли, если припрет, прожить на доходы с уже написанных книг? За две недели он не добавил к роману ни единого слова и просто не представлял себе, как успеть к сроку. И удастся ли вообще закончить книгу. Ладно бы еще он только с этим романом застрял – новых сюжетов тоже не придумывалось. Даже короткого рассказа не удавалось из себя выжать.

Предложение насчет экранизации – просто дар судьбы. Продать бы в Голливуд еще хоть одну книгу, тогда они смогут окончательно расплатиться за дом и лет десять спокойно жить. Особенно если список клиентов Морин будет продолжать расти.

Думать о том, что, возможно, его писательской жизни пришел конец, было страшно до обморока. Барри никогда ничем другим не хотел заниматься, да и просто ничего больше не умел. Если у него это отнимут… Господи, хоть бы все вернулось, хоть бы источник не иссяк окончательно!