Себастьен Жапризо - Бег зайца через поля

— Ты когда жил в «Ритце», не платя ни гроша, — во время войны?

— От тебя ничего не скроешь, Фрогги. В сентябре сорок четвертого.

— Ты кем был в армии?

— Туристом.

— А на гражданке?

— Вором. Я никогда не менял профессию.

За разговором Чарли открывает шкаф и достает оттуда черный кожаный футляр.

Это электробритва — включив ее в сеть, он секунду-другую проверяет, как работает моторчик.

Тони выбрал себе рубашку и нательное белье.

Он задвигает ящик. Над ночным столиком фотография в рамке.

Скаковая лошадь.

— Кто это?

Чарли бросает взгляд на карточку, — Одна кобылка из твоей страны. Звали ее Куропатка. Она уже умерла. — Он кладет бритву на комод. — Бери. Новая, никто не пользовался.

Тони, слегка удивившись подобному вниманию, забирает ее со всем остальным. Чарли достает красный перочинный ножичек, размыкает на его руке один из браслетов, чтобы он мог привести себя в порядок, и говорит, как бы про себя:

— Скоро я переберусь в Париж и там скупаю всех потомков Куропатки, каких только можно будет.

— Понадобится куча денег.

— У меня их будет столько, сколько нужно.

Тони с бельем под мышкой направляется к двери. На пороге он оборачивается.

— Чарли… Почему Париж?

— Потому что там каждый божий день бега.

Тонн приходится довольствоваться этим объяснением.

Бросив напоследок взгляд на фотографию Куропатки, он выходит.

Из своей комнаты, дверь в которую оставалась открытой, бедняга Маттоне слышит весь разговор. Его тут шпыняют на, каждом шагу. А этого, который невесть откуда взялся, жалуют бритвой, одеждой, ему даже рассказывают о своей жизни.

Бывший боксер готов разрыдаться от ярости.

Шугар ощипывает на кухне фазана, подстреленного Пеппер.

Она сидит в углу, одетая в шелковый пеньюар, свидетельствующий о том, что она знавала лучшие дни.

Чарли, сидя за краешком стола, пытается выстроить башенку из сигарет Риццио и Маттоне молча пьют кофе.

И вот в кухне появляется Тони: в свежея рубашке, гладко выбритый, причесанный.

— Посмотрите-ка на этого франта! — восклицает Маттоне.

Чарли поднимает глаза лишь на миг и без комментариев возвращается к своему занятию. Риццио поднимается. Тони, не дожидаясь приглашения, протягивает ему навстречу руки.

Пока Риццио защелкивает на нем наручники, Тони обменивается с Шугар улыбкой.

— Надо будет установить правила пользования ванной. Он торчал там миллион лет, — бормочет Маттоне, но его никто не слушает. Риццио возвращается на место. Тони садится за стол, и Шугар наливает ему чашку кофе. При этом она свободной рукой быстро проводит по его щеке и шее. Эта ласка остается для других незамеченной.

— Яиц хочешь?

— Дюжину!

Шугар отворачивается к плите, собираясь готовить яичницу.

Чарли тем временем удалось выстроить башенку из двух сигарет. При попытке установить третью все рушится.

Он вздыхает, спокойно берет налитую Тони чашку кофе и начинает из нее пить.

Шугар, которая уже приготовилась разбить яйца, теперь не знает, что и делать. В конце концов она кладет яйца на место в корзину, но Тони протестует:

— Я хочу есть!

Реакции никакой. Он встает, отстраняет Шугар и начинает готовить себе еду сам, в наручниках.

Остальные молча смотрят на Чарли. Тот не спеша поднимается и перекрывает вентиль газопровода у окна.

Пламя под сковородкой у Тони гаснет.

Чарли усаживается на место.

— Вопрос в том, как мы его убьем.

— Но вначале мы заставим ею заговорить? — добавляет Маттоне.

— Ну, разумеется.

Маттоне, ухмыляясь, смотрит на Тони. Потом наклоняется к Чарли, допивающему кофе, и шепчет ему что-то на ухо.

— Неплохо, — отвечает Чарли.

Все трое поднимаются в окружают Тони: по-прежнему спокойный Чарли, ухмыляющийся Маттоне и повинующийся скрепя сердце Риццио.

Шугар со встревоженным лицом пятится в стене. Она открывает рот, собираясь заговорить, но никто не узнает, что она хотела сказать, потому что именно в эту секунду раздается душераздирающий вопль.

Соборный квартал в Марселе.

На ясном свету клонящегося к закату дня, того самого, когда все и началось, на одном из этажей старого здания вдруг распахивается окно.

Из него высовывается наружу еще очень юная женщина в фартуке. Она выискивает взглядом своего мальчугана, который играет во дворе с другими мальчишками. Должно быть, она зовет уже не в первый раз, потому что явно теряю терпение:

— Поль!.. Поль!.. Ну все, хватит, пора, домой!..