Мартин Смит - Парк Горького

— Ах, коньки! — засмеялась она. — Вы в самом деле их нашли? Они пропали несколько месяцев назад.

— Они были на трупе.

— Да ну! Так ему и надо. Значит, есть еще справедливость. Пожалуйста, не возмущайтесь. Знали бы вы, сколько времени я копила, чтобы купить эти коньки! Посмотрите на мои сапоги. Ну, глядите же.

Он увидел, что у ее красных сапожек отпарывалась молния. Ирина Асанова вдруг оперлась на его плечо и стала стягивать сапог. У нее были длинные стройные ноги.

— В них нет даже стелек, — она растерла голые пальцы. — Видели режиссера этой картины? Он обещал мне итальянские сапожки на меху, если я с ним пересплю. Как, по-вашему, стоит?

Вопрос был по существу.

— Зима почти кончилась, — заметил он.

— Вот именно, — она надела сапог.

Не говоря уж о ножках, Аркадия поразило ее безразличие к тому, какое впечатление производят ее слова и поступки: казалось, ей было на это наплевать.

— Значит, на трупе, — сказала она. — Как вы знаете, я заявляла о краже коньков. И на катке, и в милиции.

— Да, вы заявили о пропаже четвертого февраля, хотя, по вашим словам, потеряли их тридцать первого января. Значит, вы четыре дня не знали о том, что потеряли их?

— Обычно так и случается — узнаешь, что потерял вещь, когда она тебе понадобится. Наверное, даже с вами такое бывает. Пока вспомнила, где я могла их оставить… Потом побежала на каток. Слишком поздно.

— Может быть, с тех пор вы вспомнили что-нибудь, о чем не сообщили милиции, когда заявили о пропаже коньков? Кто, по-вашему, мог взять коньки?

— Я подозреваю… — она замолкла и закончила со смехом, — всех!

— Я тоже, — серьезно ответил Аркадий.

— Между нами даже есть что-то общее, — она залилась смехом. — Подумать только!

Когда же засмеялся он, она резко его оборвала.

— Старший следователь не пришел бы сюда только для того, чтобы сказать мне о коньках, — бросила она. — Я тогда все рассказала милиции. Что вам надо?

— Девушку, на которой были ваши коньки, убили. С ней еще двоих.

— При чем здесь я?

— Я подумал, что вы могли бы мне помочь.

— Мертвым не поможешь. Поверьте, я ничем не могу вам помочь. Я училась на юрфаке. Если вы собираетесь меня арестовать, с вами должен быть милиционер. Ну как, собираетесь вы меня арестовать?

— Нет…

— Тогда, если вы не хотите, чтобы я потеряла работу, уходите. Люди боятся вас, они не хотят вас здесь видеть. Надеюсь, вы больше сюда не придете.

Аркадий удивился, что позволил какой-то глупой девчонке устроить ему сцену. С другой стороны, он понимал, каково студентке, которую вышибли из университета и которая держится за любую работу, лишь бы не потерять московскую прописку. Иначе отправят домой. А ей придется ехать аж в Сибирь.

— Хорошо, — согласился он.

— Спасибо, — ее серьезный взгляд сменился на практичный. — Пока не ушли, дайте еще сигаретку.

— Возьмите пачку.

Участники съемок не спеша возвращались на площадку. Актер с револьвером был пьян и целился в Аркадия. Ирина Асанова спросила вдогонку:

— Кстати, что вы думаете об этой сцене?

— Похоже на Чехова, — ответил он через плечо, — но плохо.

— Это и есть Чехов, — сказала она, — но получается сплошная мура. А вы, оказывается, наблюдательны.

Когда Аркадий вошел в кабинет патологоанатома, Левин сидел над шахматной доской.

— Вот вам вкратце история нашей революции, — произнес Левин, не отрывая глаз от черных и белых фигур. — Однажды человек позволяет себе убить другого, со временем ему ничего не стоит украсть, дальше он переходит к сквернословию и безбожию, а потом входит в дверь без стука. Ход черных.

— Не возражаете? — спросил Аркадий.

— Валяйте.

Аркадий расчистил центр доски и положил там три черные пешки.

— Красотка, Зверь и Рыжий.

— Что вы натворили? — воскликнул Левин при виде такого разгрома.

— Кажется, вы что-то упустили.

— Что вы имеете в виду?

— Начну с начала. Три жертвы, все трое убиты с первых же выстрелов — в грудь.

— У двоих, кроме того, прострелены головы, так что откуда вы знаете, какие выстрелы были первыми?

— Убийца все как следует продумал, — перешел к делу Аркадий. — Он забирает все документы, удостоверяющие личность, очищает карманы своих жертв, сдирает кожу с их лиц и отрезает кончики пальцев, чтобы ликвидировать отпечатки. В то же время он идет на лишний риск, делая еще два выстрела в лица мужчин.

— Чтобы быть уверенными, что они мертвы.

— Он знает, что они мертвы. Но у одного из мужчин есть примета, которую надо уничтожить.