Мартин Смит - Роза

— Я был в «Арфе».

— Там одни ирландцы. Что-то у нас стало подсыхать, а?

Движением руки Блэар обратил на себя внимание бармена и показал ему два поднятых вверх пальца.

— В «Арфе» всегда драки. Каждый вечер какой-нибудь ирландец обязательно откусит нос другому. Вообще-то они неплохие ребята, ирландцы. Когда надо проходить ствол или расширять выработку, тут с ирландцами не сравнится никто. Но, когда надо день за днем рубать уголек, тут уж нет никого лучше вашего покорного ланкаширца. — Принесли заказанный джин, Смоллбоун облегченно вздохнул и схватил свой стакан, не дав официанту даже поставить его на стол. — Конечно, и валлийцы, и йоркширцы тоже ничего, но лучше ланкаширцев нет никого.

— Под землей?

— Ну, скажем так. Ваше здоровье!

Они выпили — Блэар сразу половину стакана, Смоллбоун же сделал только маленький, экономный глоток, как человек, нацелившийся на покорение длинной дистанции.

— Вы, наверное, знали кого-нибудь из тех, кто погиб тогда во время пожара?

— Всех их знал. Тридцать лет проработал с ними бок о бок. И с отцами, и с их сыновьями. Все они были мои друзья, и всех их больше нет. — Смоллбоун позволил себе еще один скупой глоток. — Ну, не всех, конечно. Есть еще шахтеры и не из Уигана. Те, которых нанимают на день. Мы даже их фамилий никогда не знаем. Если они из Уэльса, их зовут просто «тэффи», если ирландцы — «пэдди», а если у них не хватает двух пальцев, то «пару пива!». Главное — уметь рубать уголек, остальное не имеет значения.

В пивную вошла группа женщин. Заглядывавших сюда респектабельных дам обычно сразу же препровождали в специально предназначенное для них место, которое на здешнем жаргоне называлось «гнездышком»: в противном случае, попытайся они добраться до стойки бара, их турнюры посшибали бы стаканы и кружки со всех столиков. Эти же, однако, двинулись прямо к стойке. Их отличала не только смелость поведения: выше пояса на них красовались фланелевые кофточки и шерстяные шали, накрывавшие головы; снизу же широкие юбки из грубой ткани были закатаны до пояса в некоторое подобие кушака и схвачены в таком положении нитками, чтобы не разматывались и не мешались; под ними же виднелись вельветовые брюки. Руки у них были синими с одной стороны и розовыми с другой, лица еще распаренными и влажными после душа.

Бармена их появление нисколько не удивило.

— Пива? — спросил он.

— Эль, — ответила крупная рыжеволосая девушка. И продолжала, обращаясь к подругам: — Он бы и яйца свои потерял, если бы они не болтались у него в мешочке. — Взгляд ее обвел зал пивной и остановился на Блэаре. — Ты фотограф, да?

— Нет.

— Я позирую для снимков. Вместе с Розой, моей подружкой. В рабочей одежде или в выходных платьях. Нас очень любят снимать.

— А кто эта Роза?

— Моя подруга. Но только не в художественных позах, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — ответил Блэар.

— Зови меня просто Фло. — Держа в руке кружку эля, она подошла к столику. Лицо у нее было некрасивое, однако она накрасила губы и нарумянила щеки так, что казалась раскрашенной фотографией. — А ты американец, да?

— У тебя тонкий слух, Фло.

От комплимента она вся вспыхнула. Даже волосы, казалось, напитались электричеством и стремились вырваться из-под шали. У Блэара ее облик вызвал почему-то ассоциацию с королевой Боадичи, сумасшедшей предводительницей бриттов, чуть было не сбросившей обратно в море легионеров Цезаря [19].

— Мне нравятся американцы, — продолжала девушка. — Они не любят разводить церемонии.

— А я особенно, — заверил ее Блэар.

— Не то что некоторые из Лондона. — Фло произнесла эти слова тоном, ясно свидетельствовавшим: Лондон для нее равнозначен гнезду вшей. — Некоторые члены парламента, которые только и смотрят, как бы оставить честных девушек без работы. — Ее горящий взгляд опустился на сидевшего Смоллбоуна. — И некоторые жополизы, что ходят у таких в прихлебателях.

Смоллбоун выслушал все это как ни в чем не бывало, всем своим видом давая понять: он не из тех, кого можно пронять подобными штучками. Девушка снова переключила внимание на Блэара:

— Ты бы мог представить меня на фабрике? В юбке, крутящуюся там, привязанную к машине, поправляющую бобины, заправляющую нити? И постепенно глохнущую и чахнущую? Нет, это не для меня! И не для тебя тоже: фотографы по фабрикам не ходят. Покупают снимки только тех девушек, кто работает на шахтах.

— Он не фотограф, — произнес чей-то голос за спиной у Блэара.