Мартин Смит - Роза

Блэар чуть подался на своем стуле вперед, и женщина уставилась в темноту, как лисица, которую застали врасплох в ее собственной норе. Блэар знал, что, если она закричит, дом мгновенно заполнится шахтерами, которые будут только счастливы воздать должное наказание незваному гостю, осмелившемуся нарушить неприкосновенность одной из их лачуг.

— Вы Роза Мулине?

— Ага.

— Епископ Хэнни поручил мне выяснить, куда мог исчезнуть Джон Мэйпоул. Дверь вашего дома была не заперта. Я вошел, сел и уснул. Простите меня.

— И когда же вы проснулись? Если бы вы были джентльменом, то должны были бы сразу же дать знать, что вы здесь.

— Я джентльмен.

— Оно и видно.

Женщина обернулась и посмотрела в сторону входной двери, но не сделала попытки уйти и, хотя сорочка плотно облегала ее еще влажное тело, не торопилась надеть лежавшее на стуле платье. Взгляд ее темных глаз был прямым и колючим.

— Не знаю я ничего о священнике, — сказала она.

— Восемнадцатого января вас заметили разговаривающей с ним, и тогда-то Мэйпоула и видели в последний раз. Где происходил этот разговор?

— На мосту. На Скольз-бридж. Я говорила с полицейским. Он приглашал меня на вечер. Ну, такой — с танцами, песнями, лимонадом.

— Вы с ним дружили?

— Нет. Он всех девушек приглашал. Вечно лез к нам то с одним, то с другим.

— С чем именно?

— Всякие церковные штучки. Вечно пытался нас спасти.

— От чего?

— От наших слабостей. — Она внимательно следила за взглядом Блэара. — Упала сегодня в вагонетку с углем, вот и пришлось мыться.

— Вы ходили на тот вечер?

— Не было никакого вечера.

— Потому что Мэйпоул исчез?

Она усмехнулась:

— Потому, что в шахте произошел взрыв. Семьдесят шесть человек погибли. До священника никому и дела не было.

У Блэара было такое чувство, будто из-под него внезапно выдернули стул. В тот самый день, когда исчез Мэйпоул, погибли семьдесят шесть человек, а Леверетт даже не счел нужным упомянуть об этом?!

Где-то совсем рядом раздался грохот деревянных башмаков по лестнице. Кирпичная стенка, разделявшая дома, была такой тонкой, что Блэару показалось, будто кто-то спускается по лестнице у него над головой. По щеке девушки сбежала блестящая, похожая на светящийся шарик капелька воды; скатилась ей на шею, затем дальше вниз и исчезла. Сама девушка так пока и не пошевелилась.

— Еще вопросы есть? — спросила она.

— Нет. — Блэар все еще переваривал только что услышанную новость насчет взрыва.

— А вы ведь и вправду не джентльмен, верно?

— Ни капельки.

— Тогда откуда же вы знаете епископа?

— Чтобы знать епископа, необязательно быть джентльменом. — Блэар поднялся, собираясь уйти.

— Как вас зовут? — спросила Роза. — А то вы мое имя знаете, а я ваше нет.

— Блэар.

— Вы нахал, мистер Блэар.

— Все так говорят. Не провожайте, я найду выход.

У Блэара так кружилась голова, что пол казался ему покатым. С немалым трудом ему удалось пересечь гостиную и добраться до двери. Роза Мулине проводила его только до выхода из кухни — не столько ради того, чтобы попрощаться, сколько чтобы удостовериться, что он действительно ушел. В белой муслиновой сорочке, с распущенными медными волосами, освещенная падавшим из кухни светом, она стояла в дверном проеме, словно в раме портрета. Из расположенного за стенкой дома донесся грохот открываемых и с треском задвигаемых ящиков комода и шум семейного скандала, к которому присоединился громкий рев младенца.

— Тесный городок Уиган, верно? — спросил Блэар.

— Дыра это черная, а не городок, — ответила Роза.

Как ни странно, но наутро самочувствие Блэара заметно улучшилось. Малярия всегда ведет себя подобным образом: приходит и уходит, когда ей вздумается, словно давний друг дома. Блэар отметил этот маленький праздник — принял ванну, побрился, — и как раз сидел за завтраком, состоявшим из холодных тостов и сухого пережаренного бифштекса, когда пришел Леверетт.

— Если хотите, наливайте себе кофе, но он ужасен, — предложил Блэар.

— Я завтракал.

Блэар снова занялся едой. Всю предшествовавшую неделю он питался лишь супом и джином и потому был теперь преисполнен решимости прикончить все, что еще оставалось перед ним на тарелке.

Леверетт почтительно снял шляпу:

— Из Лондона приехал епископ Хэнни. Он приглашает вас сегодня вечером к ужину. Я заеду за вами сюда в семь часов.

— Извините. Но у меня нет подходящего костюма.