Доменик Сильвен - Голос

— Вы будете смеяться, капитан!

— Вряд ли.

— Я не знаю никакую Амелию. Мы сломали тачку и даром повеселили туристов.

— Не согласна. Раз ты убегаешь, значит, тебе есть что скрывать. Теперь мне придется копаться еще и в твоем прошлом.

Они накинули на него покрывало, царапавшее кожу. А может, все дело было в блохах с бродяги, который сначала тупо уставился на него, а теперь трепался не переставая, так что голова загудела. В машине, везшей его в комиссариат восьмого округа, самый подлый полицейский из всей команды, настоящий фашист, тот, что говорил с марсельским выговором, Паже, сказал, что ему не светит подать жалобу по поводу пропажи шмоток. Судью вряд ли заинтересуют его рассказы о Мортиции. Мендоза уже сомневался, правильно ли он поступил, когда пытался удрать от полиции. Просто какой-то приступ паранойи. Он представил себе, как Луи продал его полицейским, чтобы он рассказал им про дела Роберто с наркотиками. Тут-то Мендоза много чего знал. Может быть, даже чересчур, с точки зрения Роберто и его макак, этих типов, которые словно вчера из джунглей вышли. Болваны узколобые. Ублюдки, верящие в древесных духов. Но баба-инспектор зациклилась на какой-то Амелии. Еще одна сучка феминистка. И может быть, только по этой причине его и посадят.

Это бред какой-то— мариновать его столько времени. Время от времени заходил полицейский с бумагами под мышкой, делая вид, что совершенно им не интересуется. Но в одном ей не повезло — пьянчужка, частый гость в этой лавочке, кое-что знал о ней. Капитан Мартина Левин. Пьяница слышал разговор полицейских, которые его захомутали и думали, что он в отключке. Ошиблись. Глаза закрыты, но уши-то на месте: он слышал, как они перемывали косточки своей начальнице. Один считал ее хорошим профессионалом, второй— странноватой. Вот еще интереснее: пьяница узнал, что один раз ее чудом откачали. Легавый говорил, что это и случилось, потому что она странная. С этого момента Мендоза начал прислушиваться к болтовне соседа, хотя дух от него шел такой, что мертвецу тошно станет.

— Ее чудом откачали, говоришь, а подробности знаешь?

— Ее нашли совсем съехавшей.

— Где это?

— Ты что, совсем того? Не врубаешься, приятель.

— Я тебя спрашиваю: где ее нашли?

— Да откуда мне-то знать? Не буду же я спрашивать у двух легавых!

— Они оба знали, что она влипла в плохую историю, или один другому рассказывал?

— Оба знали. Но у каждого было свое мнение по этому поводу. Сплетничали, как бабы. Прямо как я, ха-ха!

— Ну, так легче время убить. Уверен, что ты растягиваешь удовольствие, чтобы мы не поцапались. Так ведь?

— Слушай, дружочек. Если ты мне расскажешь, почему под покрывалом ты в чем мать родила, я тебе скажу все, что знаю. Ты что, извращенец?

«Вот не было печали», — вздохнув, подумал Мендоза. Он выдал пьянчуге невероятную историю о гулянке в шестнадцатом округе, о полицейских, ворвавшихся кавалерийским наскоком, и о неожиданном повороте событий в тот момент, когда они тоже стали раздеваться, чтобы вступить в игру. Кончилось тем, что загребли всех, кроме жены и сестры одного министра. А он сам выскочил в окно голышом, чтобы попытаться добраться до своего дома в восьмом округе, а вместо этого напоролся на Левин и ее молодцов. Парень слушал, раскрыв рот. Он все скушал. Мендоза похвастал, что у него на вечеринке было шесть партнерш, причем последняя, самая лучшая, блондиночка, была как две капли воды похожа на Памелу Андерсон. «И откуда я все это взял?» — спросил он сам себя, ухватив пьяницу за вонючую глотку, чтобы тот перестал, наконец, ржать, сосредоточился на нем и закончил свою историю.

— Все, что я знаю, это что она напоролась на какого-то больного, а потом ее нашли догола раздетую на обочине. Она убежала, выпрыгнув из окна. Прямо как ты, смешно, да? Вот я и вспомнил эту историю, когда увидел тебя в наряде для стриптиза. Если вспоминать обо всем, что знаешь, конца бы не было, а, приятель? Ну, расскажи мне еще про блондиночку. Она говорила что-нибудь этакое, пока ты ее обихаживал?

«Обихаживал! Да откуда он взялся, этот болван!» — подумал Мендоза, пытаясь вспомнить диалоги из порнофильмов. Блондинка в мехах, мужик в смокинге, лимузин, морда водителя в зеркале заднего вида. Одна проблема с этими фильмами — в них почти не говорят.

— Можно подумать, что вам у нас понравилось.

Упитанный старичок подскочил. Она стоял перед пробковой доской с фотографиями. Под мышкой он держал газету «Франс суар». Ему потребовалось две секунды, чтобы узнать майора, выступавшего по телевизору. Ниже ростом, чем он думал, но синие глаза в жизни еще лучше. Так и сверкают. И загорелый, как индеец, а зубы такие белые. Голубая рубашка в мелкую клеточку, красивый галстук, под бежевой курткой угадывается мускулистое тело. Красота!