Доменик Сильвен - Голос

Брюс кивнул. Когда в монтажной зазвучал Изабель Кастро, Майте Жуаньи посмотрела ему в глаза, а на ее лице снова появилась улыбка-гримаса. Казалось, она всем своим существом требовала, чтобы полиция положила конец этому кошмару.

«Ваши ночи прекрасны, и нам интересно узнать о них. Позвоните Майте по телефону студии и доверьте нам свои мечты, свои сны, свои желания, свои вопросы. У микрофона „Запретных ночей“ в прямом эфире Изабель Кастро. В эту первую осеннюю ночь у меня в гостях Валери Кассен, профессор информатики Политехнического института. Валери пришла к нам, чтобы рассказать о ближайшем будущем. О будущем кибернетической революции. Останутся ли у нас шансы на выживание, когда роботы станут хитрее нас? Сможет ли каждый человек позволить себе завести маленького кибернетического домашнего Эйнштейна? Станет ли двадцать первый век веком стремительного развития технологий? Вот лишь некоторые из вопросов, которые вы можете задать нам. Здесь, в „Запретных ночах“, мы все свои…»

Минут десять они слушали молча. Безусловно, Изабель Кастро была великолепным профессионалом. Она обладала даром подвести собеседника к объяснению сложных понятий самым простым и доступным способом и знала, как успокоить смущавшихся слушателей. Какая-то девушка спросила, существует ли в обозримом будущем вероятность войны между андроидами и человечеством. Не дожидаясь ответа специалистки по кибернетике, Майте Жуаньи выключила магнитофон.

— Мы могли касаться самых странных тем, и назавтра никто не требовал от нас отчета. Ночью языки развязываются. Люди доверяют нам свои самые невероятные мечты. Стыдливость уходит. Именно поэтому Изабель хотела продолжать эту игру в полуночниц.

— Вам не казались странными некоторые из слушателей?

— Все или никто. На этот вопрос я ответить не могу. Послушайте еще раз все пленки, это неплохая идея.

— А есть способ отследить звонки?

— Уж вы-то должны знать, что это запрещено. Прежде чем выпустить человека в прямой эфир, мы немного фильтруем звонки, чтобы нейтрализовать шутников, но Изабель таких не очень притягивала. Зрелые мужчины находили ее сексуальной, женщины ее возраста— блестящей, а молодежь— современной. Идеал.

— Кто заменил Изабель Кастро в эфире вчера ночью?

— Молодой Давид Шевалье. Он решил сделать передачу о Кастро. Все плакали. Лучше было бы дать час классической музыки, честное слово.

— Вы не заметили ничего необычного во время передачи?

— Нет. Если не считать всеобщего уныния.

— А что вы делали потом?

— Пошли с Давидом пропустить пару стаканчиков виски в «Мелюзье», это бар на улице Ранела, мы туда часто ходим.

— Выходя из здания, ничего не заметили?

— Что, например?

— Букеты под портретом Изабель.

— Да. Мы сели на корточки, молча посмотрели на них, потом Давид сказал мне, что Изабель и аудиторию связывало нечто, что сильнее смерти. Я не хотела с ним спорить. В этом возрасте мы все романтики.

— А розы там были?

— Постойте… Да! Маленький букет красных роз с кремовым конвертом.

— Вы его трогали?

— Нет.

— Рядом никого не было?

— Нет. Вы думаете, что… это Вокс положил розы?

— Я ничего не думаю, но я все фиксирую. В любом случае спасибо за пленки. Если что-то вспомните, звоните, не стесняясь.

Он чувствовал, что ей не хочется заканчивать на этом. Он ждал, что она снова одарит его усталой улыбкой, но этого не произошло. Она протянула руку к «Нагре» и спросила:

— Знаете, как я узнала о ее смерти? Он помотал головой.

— Из теленовостей, вчера утром. Фредерик Гедж, чуть ли не в слезах. Какой лицемер, я полутра в себя прийти не могла.

— Почему лицемер?

— Потому что этот тип мог бы проявить немного такта и говорить о ней более нейтральным тоном. Зачем называть человека совершенством, если на самом деле ты ее всей душой ненавидишь? — Брюс застыл, ожидая продолжения. — Гедж работал у нас, когда мы делали обзорную передачу с репортажами. Года два назад. Они страшно разругались. Он обозвал ее истеричкой. Она его выгнала.

— Почему?

— Он сфабриковал репортаж о проституции. Дал фальшивое и очень сальное интервью. Потом выяснилось, что так называемая проститутка — одна из его подружек. Изабель была очень открытым человеком, но в том, что касалось профессии, компромиссов не допускала.

— Она испортила его репутацию?

— Насколько мне известно, нет. О нем больше никогда не упоминали на «Радио Франс», вот и все. Впрочем, через какое-то время он подался на телевидение.