Лин Андерсон - Бредень

Повесив трубку, Нейл ссутулился, как будто силы оставили его.

– Ты должен лечь в постель, – сказала она.

В первый раз его самоуверенность ему изменила, и он не стал спорить.

Когда Эдвард следующим утром спустил ноги на пол, пол под ними вздыбился. Держась за спинку кровати, он выпрямился и с проклятьями стал натягивать халат. В голове грохотала барабанная дробь, а в желудке была такая тяжесть, будто он ехал на пароме через Ла-Манш. Пришлось постоять и подождать, пока пол перестанет качаться.

По пути в душ он попытался вспомнить, сколько было выпито вчера. Вроде бы немного, но он все время разговаривал и почти не ел.

Теперь наступила расплата.

Эдвард включил душ. Голову закололо иголочками, но легче не стало. Он пообещал себе крепкий кофе и две таблетки от мигрени. Это должно помочь.

Когда он спускался, Фиона крикнула, чтобы он заглянул в комнату к Джонатану.

– Я не слышала, как он вчера пришел, – сказала она.

Эдвард застонал и поплелся обратно.

Дверь в комнату была плотно закрыта. Эдвард ненавидел, когда Джонатан запирался изнутри.

А вдруг пожар? – пронеслось у него в голове. Он говорил об этом сыну миллион раз, но все без толку.

Если Джонатан там курит, а он не может этого отрицать, то опасность пожара еще больше.

– Джонатан, – громко позвал он. – Отвечай, Джонатан. Я знаю, что ты там.

От мертвой тишины за дверью его нервы натянулись. Теперь он по-настоящему разозлился. Он толкнул дверь, и она слегка подалась, но ее держала задвинутая щеколда.

– Идиот, – прошипел Эдвард.

Удивительно, как этой маленькой щеколде удавалось выводить его из себя. Мелочь, отделившая жизнь сына от его собственной. Это она не впускала его. От обиды к горлу подступила тошнота. Сейчас у него нет на это времени. Только не сегодня утром. Наличие задвинутой щеколды глубоко его оскорбляло, и ему хотелось бросаться на дверь и колотить изо всей мочи, и к черту головную боль. Но он не поддался порыву.

Надо держать себя в руках, сказал он себе. Отличная, в общем, дверь, если не считать этой дурацкой задвижки. Если он ее выломает, то дерево, чего доброго, треснет.

Эдвард снова постучал:

– Ради бога, Джонатан. Только отзовись, чтобы я мог сказать твоей матери, что ты жив.

Тишина.

Эдвард с раздраженным восклицанием отпустил ручку. Хватит, надоело! Если дверь заперта, то Джонатан внутри. Он шагнул к лестнице.

Пока он завтракал, раздалось полдюжины звонков, в том числе один от Иена Урхарта. Все радуются, говорил Иен. Как будто партия победила на всеобщих выборах. Но заметь, подумал Эдвард, что выиграть на севере место для тори – это почти то же самое.

После взаимных поздравлений Иен осторожно поинтересовался, не хочет ли Эдвард дать сегодня парочку интервью. Иен был достаточно смышлен, чтобы догадаться, что у Эдварда похмелье после вчерашнего. Конечно хочет, кисло ответил Эдвард, но смотря кому и о чем.

Джиму Коннелли из «Ньюс».

Эдвард скорчил гримасу. Придется срочно выздоравливать, чтобы быть в форме для свидания с Коннелли.

К полудню наконец появилась Фиона. Эдвард разбирал почту на кухонном столе.

– Ты неважно выглядишь. Голова болит? – заботливо поинтересовалась Фиона.

Он поднял глаза от бумаг:

– Я выгляжу в сто раз лучше, чем она.

Мораг, которая сидела сгорбившись над тарелкой кукурузных хлопьев, ничем не напоминала себя вчерашнюю. Она даже не оценила его замечания.

– У меня тут интервью в два часа, – с раздражением сообщил Эдвард. – Надеюсь, она к тому времени уберется отсюда.

– Я ее организую, – пообещала Фиона. – Джонатан так и не появлялся?

– Нет.

Эдвард продолжил свое занятие, а Фиона устало вздохнула.

– Пойду приму душ, – сказала она.

Он думал, она оставит его в покое, но не тут-то было.

– Пожалуйста, пойди и подними Джонатана и отправь его в ванную. Пусть наденет что-нибудь человеческое. Ты же не хочешь, чтобы пресса подумала, что сын у тебя дебил?

Эдвард проводил жену взглядом. Если наш сын дебил, думал он, то в этом наверняка вина Фионы. Он где-то читал, что мальчик наследует мозги (либо их отсутствие) от матери.

Он снова поднялся по лестнице, полный решимости на этот раз войти в комнату, даже если придется сорвать дверь с петель.

Музыка играла еле-еле, но теперь, когда шум в голове прекратился, Эдвард определенно ее слышал. Наверное, Джонатан сидит там, нацепив наушники, и потому глух к его призывам.

– Джонатан! Я к тебе, Джонатан!

Эдвард пригнулся и резко двинул плечом в дверь. Щеколда, отскочив, шлепнулась на пол, а дверь распахнулась. В комнате было смрадно от сигаретного дыма. Урезав вдвое выдаваемую Джонатану на карманные расходы сумму, он-то надеялся положить конец этой привычке.