Лин Андерсон - Бредень

Крисси никогда не допускалась в ризницу их храма, с отцом Райли или без него. Католическое воспитание девушек, в конце концов, имеет свои преимущества.

– Кто-то шантажирует Патрика, – сказала она.

– Почему?

– Он голубой.

– Идиотское слово, – сказал Нейл. – Ни один из тех, кого я знаю, не носит голубых тряпок. Ну а от меня чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты выяснил, кто это.

– Думаешь, я смогу?

Нейл пристально смотрел ей в глаза:

– Деньги у тебя есть?

Она вынула сотню, которую достала сегодня из банкомата.

– Гомосексуализм – не преступление.

Взгляд Крисси был яснее слов.

– Понимаю: если ты католичка, то это навсегда.

– Мне-то плевать. Это все его работа в школе. Если там об этом пронюхают, то он должен будет уволиться. И наш отец с братьями… они все такое ненавидят. Если отец узнает, что Патрик голубой, то он запретит ему появляться дома, и матери его больше не видать.

– Эх, счастливые семьи. Письмо принесла?

Она подала ему письмо:

– Патрик пока ничего не знает. Оно пришло по почте, и мать вскрыла конверт. Я сказала ей, что какая-то девушка написала это из ревности.

Он присвистнул:

– Твой старший брат спутался с дурными людьми, Крисси. Ему бы нормального постоянного друга.

– Перестань!

– Ладно. Если я узнаю, кто это, что ты будешь делать?

Крисси покачала головой, потому что понятия не имела, что она будет делать. Все, что ей хотелось сейчас, – это узнать имя. Этого было достаточно.

Нейл посмотрел на часы:

– Мне нужно идти.

Крисси протянула ему клочок бумаги с номером телефона лаборатории.

– Я знаю, где ты работаешь, – сказал он, засовывая бумажку в карман. – Я видел тебя из парка.

Когда Крисси вышла из подъезда, начинало моросить. Неподалеку под фонарем стояла большая машина. Ее дымчато-серая крыша уже блестела от дождя. На углу она обернулась и увидела Нейла, который открыл заднюю дверь и юркнул в машину.

Нейл Макгрегор жил на той же улице, что и Крисси, пока отец не выгнал его из дому, когда тот подрос. Его отец и сам был парень не маленький, и для двоих больших парней в одном доме места не нашлось. А миссис Макгрегор не хватало на то, чтобы уследить за обоими. Старший Макгрегор частенько прикладывался к бутылке, и уж по четвергам обязательно. Вечером в четверг половина их улицы накачивалась в пабе пивом, а другая половина в это время употребляла бренди. Некоторые, как мать Крисси, шли в церковь.

Уж если за кого на этом свете и молились, думала Крисси, так это за отца.

Ее мать называла Нейла «маленький оборвыш», но в нем было что-то такое, отчего у каждой двери ему обламывался жирный кусок.

Когда старшего брата Нейла, служившего в десантном полку, отправили в Белфаст, их мать и мать Крисси начали ставить в церкви целые вереницы свечей. Но это не уберегло его от смерти. Взрывом ему разворотило живот, и внутренности полетели в женщину, которая проходила мимо с коляской. После этого папаша Нейла стал напиваться еще чаще, а сам Нейл совсем отбился от рук миссис Макгрегор, пропадавшей в церкви.

Прижавшись лицом к оконному стеклу, Крисси смотрела, как по нему скатываются дождевые капли. Нейл почти совсем не изменился. Темные волосы, голубые глаза (ирландский святой, говорила ее мать) и улыбка, которая – живи он в другом месте – могла бы сделать из него кинозвезду.

Автобус медленно полз вверх по холму – через площадь Сент-Джордж на Мерихилл-роуд. Справа из тумана неожиданно вынырнула громада многоэтажного дома.

Крисси и Патрик были из числа немногих обитателей их улицы, кто «вышел в люди», не считая тех, кто подался в армию. Трое братьев Крисси существовали на подачки от нее, от Патрика и от государства. Иногда ей казалось, что они счастливчики. Если бы не расходы на них, она бы давно переехала в собственную квартиру, и сейчас она бы направлялась туда, а не тряслась в автобусе обратно на Мерихилл.

Если она чему-нибудь и научилась в церкви, так это терпеть и молчать. Отец Райли был хороший педагог. Даже Нейл держал язык за зубами. Старого Райли уже не было. Но он отбыл не в лучший из миров, а в приют для престарелых священнослужителей. А в тамошней ризнице небось не потрахаешься.

Когда автобус добрался до конечной остановки, Крисси дождалась, пока все выйдут. Она опасалась, что встретит кого-нибудь из знакомых, и тогда придется всю дорогу поддерживать разговор, а ей нужно еще отрепетировать речь для матери, в которой она объяснит, что письмо про Патрика – это дерьмо собачье (нет, необходимо подыскать другое выражение, ибо ей запрещено ругаться, несмотря на то, что в их доме проклятья раздаются чаще, чем молитвы из уст Папы Римского). У Патрика есть девушка, так она скажет матери. Она сама с ней встречалась, и Патрик в скором времени хочет пригласить ее домой. Ее зовут Тереза, и она, должно быть, из наших. Если все сойдет гладко, то мать, может, и не потащится сегодня в церковь жечь свечи, а посидит со стаканчиком хереса у телевизора.