Дэвид Хофмейр - Дорога ярости

Ухмыляясь, он перебрасывает нож из руки в руку.

– Волки отгрызли Адаму палец, – сообщает Сэди.

Кейн кивает и отворачивается.

– Волки есть волки.

– А тебе все шуточки.

В отражении в грязном окне Адам замечает, что Кейн улыбается.

– А тебе зачем эта гонка? – спрашивает Кейн у Сэди. – У тебя же мотомастерская.

Сэди качает головой.

– Полковник отобрал ее в тот же день, когда заезжал Леви.

– Прости, – говорит Адам. – Я не хотел…

– Он чудовище. Ты же видел, что он сделал на старте. И Леви такой же… если не хуже. – Голос ее осекается. Сэди стискивает зубы и смотрит за дверь.

Кейн бросает нож через всю комнату в пустоту. Тот с глухим стуком вонзается в деревянную стену хижины и дрожит.

– Ладно, хватит. Пора ехать.

Настоящее пекло. Припорошенные тонким слоем пыли, они с трудом прокладывают путь в песках. Пустынный пейзаж плывет в мареве. Адам щурится на солнце, приставив забинтованную руку козырьком ко лбу. Он вымотался. У него кружится голова. Он прикладывает все силы, чтобы удержаться в седле. По вискам струится пот. Каждый камень под колесами мотоцикла отзывается резкой болью в позвоночнике.

Он подается вперед, и острая боль пронзает его руку. Мысли путаются. Земля качается. Адам смотрит на замызганную повязку и подтягивает ее зубами.

Рана мучит его. Инфекции он не боится – прижигание должно было ее остановить. Беда в том, что ему сложно держать равновесие. Он выбился из ритма. Того, который всегда воспринимал, как должное.

Теперь все иначе.

Он не чувствует уверенности. Ему кажется, что он не контролирует байк. Без большого пальца ладонь все время соскальзывает. Как будто он впервые сел за руль. Адам оглядывается на остальных, замечает, как они косятся на него, и догадывается, что задерживает их. Ни Сэди, ни Кейн ни словом не упрекают его. Но он и так все понимает.

Сэди замедляет ход и подъезжает к нему.

– Ну ты как?

– Нормально.

– Если хочешь, остановимся передохнуть. Мы…

– Я же сказал: все нормально.

Адам прибавляет газ и оставляет Сэди позади, чувствуя себя полным идиотом. Он пристраивается за Кейном, который словно не замечает его присутствия. Адам чувствует, как кровь приливает к лицу.

Ничего. Привыкну, куда деваться. Новый-то палец не отрастет.

Он концентрируется. Подавляет шевелящийся в душе страх. Старается вызвать в себе чувство, которое испытывал раньше. Правой, здоровой, рукой крепче сжимает руль. Ладонью раненой левой упирается в руль и почти что кричит от боли. Резкой, как удар плети. Адам стискивает зубы, чувствуя, как в груди закипают слезы.

Ну где же ты, Фрэнк? Ты мне так нужен.

Они останавливаются отдохнуть в тени душистого прозописа. Кейн разминает ноги. Подпрыгивает, цепляется за ветку дерева и раз десять подтягивается, напружинившись всем телом и выгнув спину. Сэди разминает шею, наклоняя голову то вправо, то влево, и наблюдает за ним. Адам бессильно опускается на землю и молча сидит, скрестив ноги.

– Что думаешь? – Сэди раскладывает на земле карту, расправляет, стряхивает камни и желтые изогнутые семена.

Раскачавшись, Кейн спрыгивает с дерева. Наклоняется и обсуждает с Сэди маршрут. Адам не сводит с них глаз.

Сэди ведет указательным пальцем по карте, прижимая ее к земле.

– По-моему, мы где-то здесь. На краю долины Тысячи мертвых сыновей.

Кейн перегибается через нее, чтобы рассмотреть карту. Адам подползает ближе.

Сэди тонким пальцем чертит маршрут. У нее загорелая кожа и светлые ногти. Девушка указывает на место возле Третьего лагеря.

– Лидеры гонки будут здесь.

Кейн кивает.

– Значит, нам нужно пройти третью полосу препятствий. Тогда на четвертую мы не попадаем.

Сэди указывает на точку, в которой сходятся пунктирные линии.

– Но тогда нам придется ехать здесь.

Адам смотрит на скопление линий.

– Там ущелье.

Кейн наклоняет голову.

– Причем с отвесными стенами. Скорее всего, туда не спустишься. Придется перепрыгивать.

Сэди ведет пальцем вдоль ущелья к пунктирной линии маршрута Гонки.

– На другой стороне мы попадем на главную трассу к Четвертому лагерю. Последнему.

– Точно, – соглашается Кейн. – Это самый короткий путь.

Во взгляде Сэди читается сомнение.

– Но… ни один гонщик в трезвом уме туда не сунется. Мы там будем одни.

Кейн выпрямляется и отряхивает черный костюм от пыли.

– Боишься?