Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга первая

– Как его звали?

– Игорь Никитский. Он работал в "Труде", раскопал что-то о злоупотреблениях на городских рынках, говорил, что есть интересный материал, а потом исчез без следа.

– Это интересно. Надо натравить на это дело внутреннюю полицию.

– Не верится что-то.

Сизов внимательно взглянул на жену. Эта женщина действовала на него, как наркотик. Он не мог на нее спокойно смотреть, а сама Ольга, хоть и жила с ним под одной крышей, все-таки оставалась на некотором отдалении от него, как сейчас, на одном диване, но на другом краю. Он сделал приглашающий жест рукой:

– Иди сюда.

Взгляд Сизова, характерное выражение его лица безошибочно подсказали Ольге, что именно Диктатор подразумевал под этими словами. Она поднялась и, расстегивая халат, со вздохом сказала:

– До сих пор у меня в наших журналистских кругах была репутация ненасытной бабы. Но, кажется, ты обломал и меня.

На следующий день Сизов лично прибыл в Останкино. Он любил такие неожиданные визиты, они открывали порой много интересного. Сизов не раз слышал о своеобразных методах правления Фокина. За первые полгода он умудрился разогнать половину персонала Останкино, сортируя его по двум принципам: долой "голубых" и евреев. Почувствовав свою власть и ответное сопротивление своеобразной "голубой" оппозиции, Андрей просто-напросто озверел и натравил на них спецотдел ФСБ с тогда еще мало кому известным полковником Жданом. Тот быстро пересажал на длительные сроки с десяток редакторов музыкальных программ, припаяв им статью за получение взяток. Из эфира навсегда пропали певцы, активно проповедовавшие нетрадиционную ориентацию. Иголка, воткнутая Сазонтьевым в обтянутый колготками зад "голубого принца", вызвала последнюю лебединую песню этого направления искусства.

– Стране нужны воины, а не педерасты, – коротко и емко заявил Фокин на одном из своих еженедельных брифингов. Сизов не мог понять, откуда у рафинированного, в третьем поколении интеллигента, выпускника МГИМО появилась эта манера изъясняться грубоватым солдатским стилем. Но надо было отдать Андрею должное: его брифинги получали рейтинг не ниже, чем многочисленные развлекательные передачи. Сарказм и остроумие Фокина порой имели больший пропагандистский успех, чем многочисленные газетные статьи и нудные передачи официальных аналитиков.

Еще на подходе к кабинету Фокина Владимир услышал интонации явного разноса. Чуть приоткрыв дверь, Сизов с интересом наблюдал за всей сценой. Андрей орал во всю глотку, и таким Сизов его никогда не видел. Жертвой главного идеолога был маленький человек с несуразно большой и абсолютно лысой головой.

– Это у тебя не Потемкин, а какой-то Казанова! Конь в штанах!

– Но он же такой и был.

– Может, он такой и был, но мне нужен фильм о покорении Крыма и строительстве Черноморского флота, а не о покорении всех б... от Петербурга до Стамбула. И Хохлов эту роль не тянет!

– Я понимаю, но зато какая фактура!

– Плевать мне на фактуру! Ты бы еще Шварценеггера пригласил на эту роль. Пересними все, на главную роль возьми Титова.

– Но он же в "Екатерине" играл Григория Орлова?

– Не важно, загримируй, он сыграет все что угодно, хоть саму Екатерину.

В этот момент Фокин заметил, что кто-то подсматривает в приоткрытую дверь. Сгребя со стола папку, он запустил ее в сторону любопытствующего, но не попал.

– Закрой дверь, мерзавец! – крикнул Андрей.

Появление Сизова он никак не ожидал, но смутился по минимуму, на какую-то секунду.

– А-а... это вы, Владимир Александрович. Я думал, кто-то из наших балбесов подсматривает.

Режиссер будто растворился в воздухе. Пожав руку главному идеологу страны, Сизов, усаживаясь в кресло, спросил:

– Лютуешь?

– Да, приходится. Поголовье дураков в России, несмотря на все стерилизации, неуклонно растет.

– Кстати, тебе не кажется, что ты перекармливаешь зрителя этими своими историческими эпопеями? Я вчера видел их по всем четырем каналам, в голове аж все смешалось, Екатерина, Елизавета, графья и князья.

– Ну, мы вообще-то заказали десять таких сериалов, по пятнадцать серий в каждой. Пока готовы шесть. Надо же воспитывать страну в гордости за свое прошлое. Особенно молодежь.

– Все верно, только вот как раз о молодежи я и хотел с тобой поговорить. Что ты думаешь о Союзе молодежи? Я посмотрел хронику прошлого года, это просто гитлерюгенд какой-то.

Фокин тяжело вздохнул, закурил сигарету.