Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга вторая

Через пять минут поступило сообщение, которого Ждан ждал очень давно.

– Нашли Малахова.

– Где?

– Большая Никитская девятнадцать, во дворе.

– Давай быстро туда! – велел Ждан.

Завидев машину шефа адъютант Ждана выскочил на середину улицы и жестами регулировщика направил ее под арку во внутрь двора. Там Ждана препроводили за большой стеклянный павильон летнего ресторана, за нам, привалившись к стволу дерева, лежал Малахов. Его грязный парадный китель с золотыми погонами был расстегнут, в метре от правой руки лежал пистолет. Судя по всему министр пытался застрелиться, но и здесь от него отвернулась удача. Пуля прошла мимо сердца, и вместо мгновенного ухода из жизни обрекла на долгие муки. Малахов дышал трудно, редко, с хрипом. Приподнял веки, и увидев стоящего над ним Ждана он прохрипел:

– А, это ты... Иуда! Это ведь твоя была... идея... на счет студентов...

Ждан не стал дожидаться пока министр выскажет ему все претензии, подняв с земли пистолет Малахова он неторопливо прицелился и выстрелил ему в висок. Так же не спеша он протер оружие носовым платком и бросил его около тела генерала.

– Дураком был, дураком и подох, – пробормотал Ждан, отходя от трупа бывшего друга.

Последствия бунта "союзников" были весьма печальны. Погибли сорок семь солдат и милиционеров, более восьмидесяти было ранено. Так же погибло более семисот подростков, более тысячи были ранены. Пять тысяч человек потом посадили, десяти тысячам срок дали условно, всех остальных поставили на учет. Десять самых "отличившихся" головорезов приговорил к высшей мере, но учитывая возраст подсудимых, помиловали и дали пожизненный срок.

Но больше всего пострадала репутация России на международной арене. Картины бунта "русских хунвенбинов" долго еще не сходили с экранов всех телевизионных компаний мира. Скорбные слова о убитых и раненых подростках никак не гармонировали с широкими улыбками американских комментаторов. Вновь самые разные международные организации начали склонять Россию с извечным сочетание "нарушение прав человека", словно забыв, что несколько месяцев назад эти же самые упреки они выдвигали против "Союза молодежи", обвиняя его членов в организации убийств студенческих лидеров.

ЭПИЗОД 62

В этом же году произошло крупнейшее землетрясение на Камчатке. Его давно ждали, край вулканов и гейзеров буквально дышал извержениями, под тонкой корой литосферы словно ворочался готовый родиться зверь. В зимнюю ночь этот зверь вздрогнул особенно сильно, и от Петропавлавска осталась груда обломков. Устояли лишь немногие из домов повышенной прочности, те, что возводили в последние три года, не выше трех этажей, с литыми метровыми стенами, поясами жесткости на каждом этаже. Кроме спасателей со всех регионов страны прибыла помощь и из Америки. На грузовом "Геркулесе" вместе со спасателями прибыл губернатор Аляски Джозеф Кларк. Работы у них было немного, из под завалов извлекли лишь несколько человек, сорокоградусные морозы быстро добили тех, кто остался в живых под обломками строений. Уже через трое суток работы были свернуты, и только по весне начались разборки завалов. Трупы приходилось буквально отдирать от плит перекрытия или крупных блоков стен, настолько они примерзли к похоронившей их стихие. Потом догадались отливать тела кипятком, и от этого они сразу чернели. Счет погибших пошел на тысячи, и говорят что многих так и не откопали, а просто сгребли вместе с мусором и вывезли в глубокий распадок. По крайней мере над тем место долго стоял тошнотворный трупный запах.

Эта трагедия имела одно неожиданное следствие. Губернатор Аляски пригласил к себе генерал-губернатора Чукотки и Камчатки Строганова, а потом, через полгода, и сам приехал с дружественным визитом. Правитель самой Восточной части России постарался не ударить лицом в грязь. Кларка провезли по самым потрясающим местам Камчатки, вулканам, долине гейзеров, позволили подстрелить громадного местного медведя, порыбачить на нересте горбуши. Именно там, после доброй порции ухи и еще более доброй порции водки американец обратился к Строганову с необычным предложением. Он сам довольно хорошо говорил по-русски, лишь иногда обращаясь к помощи переводчика.

– Иван, продай мне это все!

Строганов с изумлением посмотрел на своего гостя. Золотые очки и продолговатое лицо с тонкими чертами лица выдавали в облике Кларка хрестоматийно профессорское начало, правда сейчас изрядно покрасневшее и перекошенное от спиртного.