Дмитрий Черкасов - Ночь над Cербией

Крик умолк.

Солдат колотила крупная дрожь – такого зрелища никто из них никогда не видел. Один, совсем юный, неожиданно отбросил оружие и, не разбирая дороги, побежал в лес.

Майор дважды выстрелил ему в затылок, вогнав обе пули точно в цель. Отброшенные отражателем гильзы оказались в воздухе почти одновременно. Потом он повернулся к остальным и выдохнул в звенящей тишине:

– Что? Обосрались, сопляки?! Это вам не за маменькины юбки прятаться! Быстро осмотреть местность, и уходим. Что со вторым?

– Не знаю... По-видимому, сошел с ума, – ответил сержант:

– Сам идти может?

– Не уверен.

Командир отстранил сержанта, посмотрел в бессмысленные глаза стрелка и приставил тому пистолет к голове. Грохнул выстрел, тело сумасшедшего рухнуло набок.

– Все... – майор застегнул кобуру. – Кого ранят, пусть сам кончает с собой! Хватит шуток! Я больше не позволю, чтобы кто-то думал, будто его будут вытаскивать или лечить! Пеняйте на себя, если не сможете защититься !

Солдаты сбились в кучу, исподлобья бросая на командира тревожные взгляды. На их лицах читалось осуждение убийства “второго номера”, каждый примерял ситуацию на себя.

– Чего уставились?! Развернулись в цепь – и вперед! Осмотреть каждый листок, каждую травинку! Радист! – К майору подбежал невысокий крепыш. – По всем постам – готовность номер один! Если пропустят этих двоих – пристрелю лично!

Полицейские скрылись за камнями и в роще. Ступали осторожно, каждую секунду ожидая очередной ловушки неизвестного противника. И эта нервозность не могла не сработать против них самих.

Через две минуты, когда солдаты прошли всего сотню метров в глубь леса, один неудачно качнул куст, и тот хрустнул сухой веткой.

Неудачника тут же прошили очереди сразу из четырех стволов справа и слева. Тело отбросило навзничь, а товарищи убитого продолжали поливать труп свинцом, боясь приблизиться хоть на шаг.

В отряде осталось двадцать девять бойцов. Сутки назад их было пятьдесят один.

Австрийская штурмовая винтовка АУТ была оснащена восьмикратным прицелом. Остальное оборудование стрелков Влад не взял из-за его громоздкости – приборы ночного видения и электронные системы наблюдения вместе с аккумуляторами весили около пятнадцати килограммов, и тащить на себе подобный груз было бы непозволительной роскошью.

Под вечер они устроили привал на противоположной от уничтоженной засады стороне долины, в небольшой пещерке с нависшим слоистым козырьком вулканического туфа.

Остатки лепешек закончились, и перед беглецами встал вопрос – пропитание.

– Надо было отрезать у молодого кусок мякоти с бедра, – серьезно предложил Владислав. – Сейчас было бы мясо... Эх, не подумали!

Коннор подавился последним куском шоколада.

– Ты серьезно?

Рокотов хитро прищурился и улыбнулся.

– Что, купился? С тебя саечка за испуг!

– Да брось ты, – Джесс недовольно сморщился. – Я же ем... А что такое “сайетчка”?

Обучение русскому языку американского пилота шло ускоренными темпами. Кроме “спасибо” и “пожалуйста” Коннор уже выучил выражение “Здравствуй, жопа, Новый год!”, которое Влад опрометчиво употребил, споткнувшись о корягу в лесу. И употреблял его в приложении к любым неприятностям.

– Саечка – это легкий удар по подбородку, – как мог, разъяснил биолог. – Человек щелкает зубами, и всем окружающим становится очень весело...

Кудеснику весело не стало.

– Странные вы люди, русские. Ударить по лицу для вас смешно. Не понимаю.

– Это еще что! – разошелся Рокотов. – Ты никогда не видал, как дерутся длинными деревянными палками? Каждая длиной метров пять и весом килограммов по двадцать. Называется “оглобля”...

– Зачем дерутся? – не понял летчик.

– Так просто. Старинная русская забава... А еще у нас ездят на упряжках с медведями и пьют чай из “самовара” под развесистой клюквой. Вот. А в школах на обед детям дают по стакану водки. Начиная с третьего класса.

– А до этого? – ошарашено спросил американец.

– А до третьего – по полстакана... – выпалил Влад и сам раскололся. Подтрунивать над Коннором было интересно, тот иногда покупался на самые простые вещи. Знания граждан США о России находились в предэмбриональном состоянии. Джесс, например, всерьез считал, что Москва круглый год завалена снегом, по которому на тройках с бубенцами и шестисотых “мерседесах” рассекают ужасные русские мафиози.

В силу обстоятельств познакомившись с Рокотовым, Кудесник еще больше запутался. Оказалось, что в далекой и загадочной России, несмотря на жуткие условия существования, есть свои ученые, театры, музеи, лаборатории, университеты, а не только КГБ и военно-промышленный монстр. Известие о том, что КГБ давно почил в бозе, стало для Коннора откровением, ибо при обучении в военных училищах США как раз особый упор делался на силу этой грозной организации, держащей под контролем все население заснеженной страны.