Лев Пучков - Сыч – птица ночная

Лев ПУЧКОВ

У него есть могила и даже памятник над ней. Но Сыч – жив. В этом убеждаются Марат и его быки – в коротком и жестоком бою Сыч положил их всех до единого. Его злейший враг – Зелимхан назначает за голову Сыча награду в два миллиона долларов. А за такую сумму и мать родную можно продать, не то что брата по крови. И Сыча предают. Сможет ли Сыч и на этот раз избежать могилы?

«…Снег падает на кровь, белые иголочки…» – необычайно пакостным тенорком дребезжит кто-то из глубины подсознания. Настырно этак дребезжит, не спрашивая у меня разрешения. А я не возмущаюсь – не придаю особого значения, потому как мне сейчас недосуг бороться с нежелательными астралами какого бы то ни было окраса.

Я сосредоточенно соображаю. Жить, знаете ли, хочу. И не в светлой памяти близких, а в реальности – сейчас и далее, до счастливой смерти от старости. От того, насколько продуктивно в течение этих нескольких десятков секунд я соображаю, будет зависеть – жить мне дальше или навсегда остаться в этой простуженной хибаре с полуразрушенными оконными проемами, частично сохранившейся крышей и земляным полом. Поэтому не борюсь – пусть наведенный космический контур покуражится. Может быть, недолго уже осталось…

«…Кровь падает на снег, завтра будет елочка…» – продолжает бесчинствовать неуправляемая частица моего негодяйского Я, так некстати вынырнувшая в этот неурочный час откуда-то из недр перегруженного правого полушария. Нет, насчет снега и крови – еще куда ни шло. Органы чувств адекватно воспринимают действительность: ноздри втягивают аромат свежей крови, которой в избушке и рядом – как в убойном цеху; глаза с тоской наблюдают, как мглистое небо неспешно посыпает оттепельную хлябь снежком; многострадальная жопа чувствует – конец ноября, последний взбрык уходящей осени, кругом отъявленные мерзавцы, пора заворачивать ласты. Тут все понятно – ассоциативный ряд… Но елочка?! Какая, в задницу, елочка?! До Нового года – целый месяц! Вокруг избушки – в трех секторах – подковообразная опушка лиственного леса. В четвертом секторе – вид из дверного проема – толстый слой жирной грязи на ровном как стол, пустыре. По слою с трудом вытанцовывает правая рука бандитского авторитета – перемещается от симпатичного нерусского внедорожника в моем направлении, общаться желает, сволочь. «Погоняло» у правой руки – Калина. Как видите, хвоей тут и отдаленно не пахнет – в радиусе действия малогабаритного ядерного фугаса. Так почему – елочка?!

«…Мы вышли из игры, мы смертельно ранены…» – не унимается вреднючий астрал. Надо будет, если посчастливится остаться в живых, углубленно заняться тайцзи-цюань. Психорегуляция – из рук вон. Этак недолго и до цветных глюков. Интересно – Калина, плывущий ко мне по грязи, – это взаправду или глюк? Ни разу в жизни не видел, чтобы бандит такого ранга добровольно месил грязь, да еще будучи облаченным в клубный пиджак и парадные туфли по пятьсот баксов за пару. Может, спросить:

Калина, ты как? В смысле, глюк или где? Нет, пока не стоит. Пока он далеко. Подойдет поближе, тогда…

Вообще-то «Агату Кристи» я никогда особенно не жаловал. У меня в отряде – когда еще Родине служил – был один парниша, припадавший на психоделические прибабахи. Как-то мы две недели валяли дурака в одном из горных сел – по случаю распутицы работы не было, «духи» 1отгул взяли. Из средств досуга имелся струфозный магнитофон и единственная кассета – с одной стороны «Декаданс» «Агаты», с другой – чеченские народные. Этот парниша – который с прибабахами – с утра до вечера гонял магнитофон, а все остальные от нечего делать слушали. Погода была тогда такая же, как сейчас: серое небо без единого просвета, грязища и морось вперемешку с мокрым снегом. И хотя в тот момент я не обращал внимания на текст, сейчас выяснилось, что запомнил до последнего словечка. Видимо, схожесть обстановки выдавила слабину из моей очерствевшей души: мерзкая погода, кругом враги, полнейшая безысходность – хоть застрелись…

– СТОЙ!!! Стой, блядь!!! – это я ору. Калина, судя по всему, о переговорах с захватившим заложников бандитом только в американских боевиках смотрел. Он проигнорировал три моих повелительных взмаха рукой – я через проем оконный махал – и прет себе, разъезжаясь по грязи. Захватчика нельзя нервировать – заложников беречь надо. Если этот недоносок не в курсе, придется намекнуть. А то дочапает до хибары, заглянет внутрь – и привет. Я не гордый – намекаю. – СТОЙ!!! Еще два шага – мочу первого! Следующие два шага – второго! Стоять на месте!