Юлиан Семенов: Пароль не нужен

Трудовой народ Дальневосточной Республики и братской Советской России никогда не забудет тех великих жертв, которые принесены вами в тяжелом походе наших сермяжных рабочих рядов против сильнейшего по численности и техническим знаниям врага, поддерживаемого могучей иностранной рукой и спасенного ею до поры до времени от окончательного разгрома.

Память грядущих поколений свободного русского народа с благодарностью и восхищением будет останавливаться перед братскими могилами на Волочаевской сопке Июнь-Корани, на просторах Амура, под Казакевичевом, Васильевкой и на сопках под Бикином, где под вашим неудержимым натиском побежал цвет офицерских кадров – былой оплот проклятого царского могущества.

Расставаясь с вами, родные красные орлы, я уношу в своем сердце горделивую радость достигнутых вами побед на мирном и боевом поле и твердую уверенность, что ваши мозолистые руки впишут еще не одну славную страницу в историю борьбы за освобождение человечества от ига империализма и цепей капитала.

Мой прощальный коммунистический привет и товарищеское спасибо всем бойцам, комиссарам, командирам и сотрудникам штабов, учреждений и заведений Народно-революционной армии и флота, с которыми мне пришлось разделять мою служебную работу.

Да здравствует Народно-революционная армия и флот!

Председатель Военного совета,

Главнокомандующий всеми вооруженными

силами и Военный министр

В. К. Блюхер.

Холодное осеннее солнце. Ветер. Океан. Крики десятков тысяч людей. Сашенька, прижатая к железным перилам исступленной толпой, смотрит вслед отваливающему от причала последнему кораблю с беженцами. Глаза у Сашеньки полны слез, она ничего не видит сейчас вокруг, она пытается идти за медленно отваливающим пароходом, на корме которого, вцепившись ледяными пальцами в поручни, стоит Исаев. Ветер рвет его волосы, он неотрывно смотрит на Сашеньку, которая с каждой минутой становится все меньше и меньше, а возле него стоят Воля Пимезов из контрразведки, генерал Молчанов, генерал Глебов, Суходольский... А Сашенька все меньше и меньше делается, совсем она становится крошечной точкой на пирсе, а ветер все рвет его волосы, бьет ему в глаза горький и прекрасный ветер океана.

В номере «Версаля» возле огромного окна, выходящего на залив, стоит Ванюшин. Он стоит недвижно, заложив руки за спину, и смотрит, как тысячи людей осаждают последние корабли японцев и американцев. Он слышит, как дети исходят в крике, как женщины протягивают руки к тем, которые, убрав сходни, стоят на верхней палубе в своих аккуратненьких военных формах, жуют апельсины, фотографируются и эдак беззаботно переговариваются друг с другом, показывая пальцами на обезумевших людей внизу, на пирсе...

Ванюшин стоит недвижно, насвистывая какой-то мотивчик из оперетты. Потом достает пистолет из заднего кармана брюк, вставляет дуло в рот и нажимает курок. Грохочет выстрел. Ванюшин падает на блестящий паркет. А на столе валяется его записочка: «А подите-ка вы все к... матери!»

А с запада, через рабочие окраины, в город, в «нашенский Владивосток», входят части Народно-революционной армии. Женщины из подвалов, бледные детишки, старики, рабочие, инвалиды – все они бегут рядом с красными бойцами, смеются и плачут. Это уж так всегда: война кончается слезами. И для победителей, и для побежденных.