Пётр Разуваев - Путь самурая

Я слишком устал, чтобы спорить, и мы просто обнялись. Рихо было уже за сорок, но годы словно обходили его стороной. У меня давно возникло подозрение, что он каким-то образом сумел договориться не то с небесами, не то с преисподней и теперь пожинает плоды вечной юности, полученные в обмен на свою бессмертную душу. Круглые щёки его горели по-детски свежим румянцем, на пухлых губах играла радостная улыбка, и голубые глаза глядели на меня с почти искренней наивностью. При этакой физиономии Рихо был почти под два метра ростом, имел узкие плечи и несуразно длинные руки и ноги. Люди, которые видели Рихо Эвера впервые, редко воспринимали этого нескладного эстонца всерьёз, что его вполне устраивало. Обычно в таких случаях он с удовольствием подыгрывал, изображая чудака, который явно занимается не своим делом. За долгие годы ему удалось довести этот образ до истинного совершенства. А между тем более опасного человека я в своей жизни ещё не встречал. Под маской добродушного растяпы скрывался холодный, жёсткий и решительный человек, обладавший железной волей и потрясающей интуицией. При этом он был слепо предан моему отцу, который, в свою очередь, платил ему очень большой мерой доверия. Рихо возглавлял службу безопасности корпорации Дюпре уже много лет, а это само по себе говорило о его деловых качествах.

– Ты один? – спросил я, когда мне удалось вырваться из цепких эстонских лапок. Эвер прекрасно говорил на нескольких европейских языках и знал три или четыре африканских, но со мной почему-то предпочитал говорить по-русски. В ответ на мой вопрос Рихо коварно усмехнулся.

– Почти. Сам увидишь, – тут его взгляд упал на отверстие, оставленное ножом мистера Каддуми в моей куртке. Отставив в сторону свой бокал и внезапно посерьёзнев, он оглядел меня с головы до ног.

– Так-с… – протянул Рихо, закончив осмотр. – Ясно. Мне передали твоё сообщение, но я и не предполагал, что у тебя тут так… весело. Что это значит?

– Потом, – отмахнулся я. – Дай ты мне в себя прийти.

– Да пожалуйста… – Рихо вновь ухватился за бокал. – Кстати, я у тебя весь бар перерыл, но нормального виски так и не нашёл. Вот, дрянь какая-то…

Нормальным виски, по мнению Рихо Арвовича, являлось «Glenfiddich» восемнадцатилетней выдержки, которого действительно в баре не было. А то, что он изволил обозвать дрянью, на самом деле называлось «Oban» и обошлось мне почти в триста фунтов. Между прочим, более дорогого сорта в баре просто не было. Паршивец, одним словом.

– Так кого ты с собой притащил? – повторил я свой вопрос. Рихо хихикнул:

– Тут по дому блуждает некий Дмитриев, Виталий Борисович. В конце концов, это ты мне его подсунул, так что я имел все основания сделать ответный жест.

– Ага, – сказал я витиевато.

С Дмитриевым, тогда ещё майором ФСБ и одновременно сотрудником таинственной организации, которую он предпочитал именовать «Структурой», мы познакомились два года назад в Италии. В результате этой встречи Виталий Борисович потерял работу в ФСБ и получил подписанный смертный приговор, вынесенный ему «Системой». А в качестве аванса – пулю в грудь от снайпера, после чего майор лишь чудом остался жив. Чувствуя себя в некотором роде ответственным за судьбу этого человека, я рекомендовал его Рихо Эверу, который уже много лет возглавлял службу безопасности в Империи моего отца. Рихо принял Дмитриева к себе и, судя по его игривому настроению, не прогадал. Насколько я успел заметить, бывший майор был неплохим аналитиком, знал несколько европейских языков и был готов работать на новых хозяев сутками, служа верой и правдой, потому что иного выхода у него просто не было.

– И где же он? – поинтересовался я, озираясь по сторонам.

– Минут десять назад он начинал осваивать твою кухню, – ответил Рихо. – Взгляни, возможно, он уже закончил.

Одарив его долгим взглядом, я двинулся в сторону кухни. Против ожидания там царила тишина, нарушаемая лишь мелодичным звоном столовых приборов. Бывший майор восседал за широким дубовым столом, целиком поглощённый лежащим перед ним на тарелке куском холодной телятины. Рядом стояла початая бутылка вина, левой рукой Виталий Борисович как раз подносил к губам бокал, в другой руке он держал вилку с наколотым на неё куском мяса, обильно сдобренного французской горчицей. Рассудительный Виталий Борисович предпочитал не терять время зря и за едой самым внимательным образом изучал разложенную перед ним на столе «Гардиан». Всё вышеперечисленное настолько захватило его внимание, что он даже не заметил моего появления.