Пётр Разуваев - Путь самурая

Наилучшим выходом из сложившейся ситуации было бы просто свернуть ему шею. После чего следовало отправиться домой и помянуть грешную душу ирландца стаканчиком шотландского виски. Честное слово, именно так я собирался поступить, и единственное, что помешало мне воплотить эти планы в жизнь, так это негромкие голоса быстро приближавшихся ко мне людей. К счастью, я успел вовремя сориентироваться. Когда из-за угла выскочили двое полицейских, я уже изо всех сил пытался оказать лежавшему на земле О’Каллагэну первую медицинскую помощь. Луч фонарика ударил мне в глаза, я постарался придать лицу огорчённое и встревоженное выражение, начал было вставать…

– Сидеть! Руки за голову! Лечь! Шире ноги! – Почему-то они совсем не хотели со мной разговаривать.

– Послушайте, офицер, я проходил мимо и увидел…

– Молчать! – Далее последовал чувствительный удар по рёбрам. Я обиделся:

– Что вы себе позволяете? Я требую…

В этот момент на моих запястьях защёлкнулись наручники, и четыре могучие руки вздёрнули моё тело, придавая ему вертикальное положение. Прямо передо мной стоял молодой человек, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Ну как же, как же! Семь золотых колечек в правом ухе и три – в левом, короткие волосы, похабная улыбочка… Водитель голубого «Мерседеса», подвозивший меня сегодня от вокзала до дома. Уж теперь-то его сексуальная ориентация не вызывала у меня ни малейшего сомнения.

– Привет, сестричка! – радостно приветствовал я окольцованного юношу. – Ты даже не представляешь, как расстроится лейтенант Рокси, когда узнает…

Договорить я не успел. Именно в этот момент у меня, что называется, от радости в зобу дыханье спёрло. Пока я честно пытался быть вежливым, один из полицейских приставил к моим, простите, чреслам электрошокер. Так себе ощущение, от неожиданности я даже прикусил себе язык.

– Заткнись, кретин, – неожиданно низким голосом посоветовал мне юноша. – А впрочем… Билль, закройте месье Дюпре рот. Пусть смотрит, только молча.

Теперь я уже был готов ко всем неожиданностям, и потому новый удар шокера пришёлся не в пах, а на вовремя подставленное бедро. Особой радости это, впрочем, не принесло. Вдобавок из-за этакой шокотерапии я пропустил мощный удар по голове, от которого у меня подкосились ноги. В самом прямом смысле этого слова. Получив вдогонку по шее, я мешком осел на асфальт, преклонив колени в нескольких дюймах от лежавшего навзничь О’Каллагэна. Воспользовавшись удобным случаем, один из полицейских вцепился мне в волосы и, грубо запрокинув голову, заклеил рот скотчем. После чего ещё раз врезал по моей многострадальной голове дубинкой. Если бы внутри моего черепа нашлась хотя бы капелька мозгов, я бы уже наверняка заработал сотрясение.

– Надеюсь, ты уже понял, что к чему? – лениво поинтересовался юноша. Пнув меня ногой, он, не оборачиваясь, протянул назад руку с требовательно раскрытой ладонью. Один из полицейских тут же отдал ему мою «Беретту».

– Смотри внимательно, придурок. Думаю, это последнее шоу в твоей жизни, – сказал «кольцеухий» с ехидной усмешкой. И, направив ствол пистолета в голову неподвижно лежащего ирландца, медленно спустил курок. Исправно сработал глушитель, «Беретта» тихо тявкнула, и что-то мокрое и горячее обрызгало моё лицо. Тело О’Каллагэна несколько раз конвульсивно дёрнулось и замерло навеки.

– Оглушите его, Пат. Нам понадобятся чёткие отпечатки пальцев месье Дюпре, чтобы у суда не возникло и тени сомнений в его вине…

И это было последнее, что я слышал.

Очнулся я от удара. Если допустить, что я благополучно впал в детство и нынче мы с друзьями играем в «пятнашки», то после такой плюхи я бы стал, как минимум, почётным «водящим».

– Дюпре? Ты слышишь меня?

– Да пошёл ты… – С трудом подняв голову, я увидел перед собой всё ту же мерзкую физиономию с колечками в ушах.

– Ответ неверный. Билль, вы готовы?

Страшная боль пронзает всё моё тело. Кричу, давясь собственным криком, Кажется, что глаза готовы выскочить из орбит, каждый нерв вопит от боли, и какая-то жидкость, солёная и горячая, стекает по подбородку. Неужели кровь? Так и есть, нижняя губа прокушена насквозь. Боль уходит так же внезапно, как и появилась, оставив на память ощущение судороги во всех мышцах. Сердце судорожно бьётся, отбивая рейв в каждой клеточке моего тела. Тяжело дыша, роняю голову на грудь. Делаю вид, что опять потерял сознание, пытаясь хоть как-то оттянуть новый приступ боли.