Василий Ардаматский - Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов (Рисунки А. Лурье)

Офицер смотрел, как в автобус вносили громко стонавшую женщину.

— Все это напрасно, — сказал он почти сочувственно. — В тыл вы не проедете. Наши войска занимают все магистральные дороги и уже продвинулись очень далеко.

Сергей Николаевич молчал.

— Хотите убедиться сами? — весело спросил офицер. — Пожалуйста.

С этими словами он резко повернулся и, сопровождаемый солдатами, возвратился к транспортерам. Машины помчались в сторону Порозова. Поднятая ими пыль смешалась с дымом пожаров.

— Товарищ Баранников, автобус загружен!

Перед Сергеем Николаевичем стоял паренек в клетчатой, вылезшей из штанов рубашке и в тапочках на босу ногу. Это был шофер автобуса. Баранников смотрел на него пустыми глазами.

— Автобус загружен, — повторил паренек. — Можно трогать.

В конце улицы показалась бешено мчащаяся полуторка. Это была та самая полуторка, на которой уехал старший Баранников. Переднего стекла в машине не было, весь ее кузов был в белых выщербинах.

Машина резко затормозила возле школы, юзом проползла по пыли, и тотчас из нее выскочил шофер. Лицо его было в крови, он смотрел на всех остановившимися глазами, судорожно глотал слюну и не мог вымолвить ни слова.

— Доктор, окажите ему помощь, — приказал Сергей Николаевич.

— Они нас обстреляли! — вдруг закричал шофер и показал рукой на машину. — Там товарищ Баранников.

Сергей Николаевич медленно подошел к полуторке и приоткрыл дверцу.

Отец стоял на коленях между сиденьем и передним щитком кабины, в который он упирался окровавленной седой головой. Сергей Николаевич обежал машину с другой стороны и рванул дверцу. Громоздкое тело отца начало медленно вываливаться из кабины. Сергей Николаевич подхватил его на руки и положил на лужайку. Только сейчас он понял, что отец мертв…

— В Порозове немцы… — рассказывал, немного отдышавшись, шофер. — Мы приехали туда. Они нас сразу остановили. Женщин приказали выгрузить и всех отвели в помещение кинотеатра. Тогда товарищ Баранников говорит: «Разворачивайся и молнией обратно. Надо предупредить, что здесь немцы»… Из Порозова мы выскочили. И все бы ничего. Вдруг километрах в пяти отсюда навстречу нам — транспортеры. Я поддал газу и, загребая правым скатом канаву, стал их обходить.

А они начали стрелять. Как жив остался, не знаю. А товарища Баранникова убили. Я даже не сразу сообразил. Гляжу, он пополз с сиденья, и всё. Я кричу ему…

— Довольно панику нагонять, — незнакомым самому себе голосом сказал Сергей Николаевич.

Спустя час Сергей Николаевич присутствовал на совещании партийного и советского актива поселка. Весь-то актив — полсотни человек. Собрались в школе, возле которой все еще лежал на лугу Николай Степанович Баранников.

Руководил совещанием пожилой мужчина с наголо обритой лобастой головой.

— Беда, что у нас нет оружия, — говорил он низким, ровным голосом. — Два-три пистолета — это не оружие. А нам нужно пробиться на восток и соединиться с армией. Обстановки мы не знаем, и никакой связи с центром у нас нет. Каждую минуту сюда может нагрянуть «враг. Те транспортеры, наверное, разведка. Так что разговор наш будет кратким…

Присутствовавших разбили на группы по десять человек. Командиром одной из них был назначен Сергей Николаевич Баранников. Его группа покинула поселок вечером.

Перед уходом товарищи помогли Баранникову похоронить отца.

Могилу вырыли в садике за домом. Кладбище было разворочено артиллерийским обстрелом. Неумело сколоченный гроб несли всей группой. Всё делали в молчании.

Только когда над могилой вырос невысокий холм, Сергей Николаевич сказал:

— Спасибо, товарищи…

И они ушли на восток.

На вторые сутки, ночью, группа Сергея Баранникова подошла к населенному пункту Лысково. Повернули влево, чтобы обойти поселок, и сразу же наткнулись на гитлеровских мотоциклистов. Неизвестно, кто больше испугался этой встречи. Во всяком случае, немцы около часа вели бешеный огонь из автоматов. Но группа потерь не понесла. Лысково обошли с другой стороны…

Рассвет застал их на окраине совсем реденького леса. Баранников провел товарищей к начинавшемуся неподале ку ржаному полю. Там каждый устроил себе укрытие.

— До темноты никаких разговоров и передвижений, — приказал Баранников.

Начинался знойный день. Сергей Николаевич лежал навзничь в низком, тесном шатре из связанной за макушки ржи. Пахло сухой землей и молодым житом. Солнце поднималось все выше, шатер изнутри стал золотым. Сергей Николаевич лежал неподвижно, скованный страшной усталостью.