Дмитрий Черкасов - Пятая Стража

В кабинете оперативного стоял грохот пальбы и визг разрываемых на части тел. Завидев шефа в этот неурочный час, майор Мельников щелчком трех пальцев отправил компьютер на перезагрузку и привстал.

— Мельников, ты ведь по образованию филолог? — с живым интересом спросил Шубин.

— Я гидрограф, товарищ полковник! — радостно от рапортовал хитрый Мельников, предугадывая задание на ночь.

Худой и стройный, как адмиралтейская игла, он возвышался над шефом на целую голову. Радость его была преждевременна. Дед Мороз умел быть рассеянным, когда хотел.

— Вот и прекрасно. Тебе, как профессионалу, не со ставит труда оформить статью по истории нашей службы. Оставь за себя помощника, загляни ко мне. Дам тебе в помощь кое-какие материалы.

— Большая статья? — упавшим голосом поинтересонался Мельников.

— Нет. Листов десять, я думаю, будет достаточно. А что это у тебя оперативный журнал до сих пор не заполнен? Ты чем занимался? В компьютер играл? Смотри мне!

Шубин, довольно потирая большие коротенькие руки, вернулся в кабинет. Телефоны молчали. Он сам прозвонил по всем десяти отделам, разбросанным по «кукушкам» в Питере, хотя перечень заявок на сегодня и па завтра был у него в компьютере. «Пятая стража» была нынче не та, что на заре своего существования: изрядный штат сотрудников, локальная информационная сеть с банком данных, сотни машин, своя техническая служба, тысячи наименований спецоборудования… Хотя суть осталась прежней.

Ночных заданий было два, сменные наряды на них выехали с баз вовремя; дневные вернулись либо возвращались на свои «кукушки» из тех дальних мест, куда затянули их сопровождаемые объекты. Разведчики ОПС что птицы небесные: взлетев поутру с базы, не знают, где окажутся к вечеру… Задень «грохнули», т. е. потеряли из виду всего двух сопровождаемых. У одного наряда бомжи пытались спереть камеру дистанционного видеоконтроля, замаскированную в мусорном ящике. Да, еще был мелкий инцидент при видеодокументировании похорон одного авторитетного гражданина. При жизни авторитетного, разумеется.

Шубину еще не доложили, что сегодня обстреляли группу Кляксы и оперуполномоченный Тыбинь едва не погиб [1].

Пора было уходить. Вместо этого Шубин еще битый час инструктировал надутого недовольного Мельникова, напирая на служебный патриотизм.

— Центральное место надо подчеркнуть, Володечка. И обязательно обоснуй тот исторический момент, начиная с которого государству требуется служба скрытого наблюдения внутри страны. Зачем мы нужны, понимаешь? Философски подойди к делу. Ты же у нас философ?

Мельников дулся, но кивал покорно. Спорить с Сан Санычем бывало себе дороже.

Оставшись снова в одиночестве в тиши кабинета, подчеркнутой тиканьем старинных напольных часов, Шубин привычно и скоро пробежал подборку интересовавших его сводок за последние два дня, извлек из затертой папочки с лохматыми тесемками несколько листов, изрисованных кружками и стрелками, и, довольно хмыкнув, добавил в них несколько новых связей. Оперативно-поисковая служба не вела самостоятельных расследований, а лишь выполняла заявки других служб, но по некоторым, наиболее важным, по его мнению, заданиям Шубин создавал собственные маленькие досье. Это позволяло ему ставить на место зарывающихся молодых оперев из службы контрразведки или «закоси-бэтэ», борзых как бультерьеры… да и просто было интересно.

Долгие годы работы в разведке дали Сан Санычу опыт и специфическое, несколько циничное знание жизни, сродни тому, что изложено в печально известных протоколах сионских мудрецов. Румяное пряничное обличье его было обманчиво, над свекличными щечками нависал тяжелый морщинистый лоб. Он был романтик и мечтатель, не позволяющий себе мечтать. Никакого небрежения сущим! Жестокая наука действия в согласии с реальностью была освоена им — а это совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Сан Саныч умел и покоряться ситуации — и овладевать ею.

Телефоны молчали на привязи проводов, уставив на Шубина круглые морды циферблатов, свесив по бокам уши-трубки. Шубин не желал звонков. Они обычно не приносили ничего хорошего. Однако в молчании этом таился некий вызов — и маленький властный полковник, поджав узкую нижнюю губу, смотрел на бездушные аппараты в упор, а когда один из них тренькнул, тотчас заткнул его, ухватив трубку широкой крепкой ладонью.

— Слушаю вас, — поставленным доброжелательным тоном сказал он. — Уже выхожу. Уже еду. Уже зайду. Нет, дел никаких. Целую, привет.