Игорь Атаманенко - Операция «Пророк»

Когда они вышли, настала очередь смеяться двух переводчиков, которые делили с тетей Клавой купе. Один из них успокоил путешественницу, взиравшую на них с недоумением:

«Вас приняли за постаревшую Мата Хари, отбывшую срок в ГУЛАГе. Теперь вы едете выполнять задание германского Генерального штаба, которое на вашей совести еще с 1914 года, когда Германия воевала с Францией. В бутыли — сильнодействующий яд. Вы должны отравить питьевые источники французов».

Удивительную беспечность и легкомыслие проявили бельгийские и французские таможенники — даже не заглянули в купе к тете Клаве на огонек. А она, закаленная в боях на приграничной полосе, так ждала, так ждала… Где же хваленая французская галантность, внимание к женскому полу? Может, она, этим самым французам, второе Ватерлоо хотела устроить… Не знаю, что уж она рассказала племяннице о французах, но моим сотрудницам свое разочарование высказала.

Ларчик, возможно, просто открывался. Много ли выезжало в те годы из Союза наших людей в Западную Европу? А какие проверки они проходили перед выездом, сколько было согласований! Что там Дантовы круги ада…

И за границей об этом знали. Знали, что нас выпускают стерильно чистыми. А на нашей границе после досмотра нашими же пограничниками и таможенниками выезжающие «совки» вообще становились оскопленными .

Дело другое — выезд из страны пребывания. Тут досмотр по полной программе, высшей степени пристрастия и тщания. В этом тетя Клава имела возможность убедиться лично. Галантные и обворожительные французы, флегматичные бельгийцы таким вниманием прониклись к «непоседе», что в Бельгии, к примеру, пришлось вызывать советского консула, чтобы отстоять частную собственность тети Клавы. Об этом она и поведала сотрудницам УВИРа, организовав им незапланированный праздник.

Пробыв в Париже с недельку, тетя Клава заскучала по дому. Женщине быстро надоели «лувры всякие, башни эйфелёвые и кафешантажи по телевидению». А тут еще Галя отказалась наотрез есть сало.

«Тетя Клава, я не простолюдинка какая-нибудь. Я живу в Париже. У меня диета. Ты знаешь, сколько в этом куске калорий? Да этим количеством энергии можно ваш атомоход “Ленин” заправить. Вот компоты — это для меня. Весь Запад живет на соках, овощах и фруктах…»

В подтверждение своих слов она открыла тетке строжайшую тайну, которой Булавкина охотно поделилась с сотрудницами УВИРа. Оказывается, если раньше в Париже помидоры и клубнику продавали только до восьми вечера, то есть до закрытия магазинов, то теперь продают круглый год!

«Вот так и живут там, в Париже. Круглый год — свежие помидоры и клубника!» — подытожила тетя Клава.

Единственной отдушиной и развлечением для тети Клавы, жадной до приобретения осязаемых материй, было прочесывание торговых рядов на барахолке, расположенной в одном из отдаленных предместий Парижа и прозванной парижанами «Блошиным рынком».

…На двенадцатый день пребывания все компоты были съедены, самогон спущен в унитаз, сало из советской газеты перекочевало в «Фигаро» (чтоб не протухло), в прихожей своего часа дожидались шесть огромных баулов с иностранным ширпотребом всемирно известного кутюрье «Бэ У» (Бывшим в Употреблении), который, по расчетам тети Клавы, должен был насытить одинцовский внутренний рынок, а заодно и возместить затраты на поездку к племяннице.

Час раставания с центром западноевропейской цивилизации пробил.

Теперь в купе тетя Клава ехала одна, если не считать шести баулов обносков и шмата «офигаренного» сала.

Чтобы занять время, путешественница занялась подсчетом предполагаемой выручки от реализации содержимого баулов. Перед глазами косяками проносились купюры, в основном с профилем вождя международного пролетариата. Сумма набегала немалая!

Размышления тети Клавы были прерваны французскими пограничниками. Долго они изучали саму Булавкину и ее паспорт. Косились на баулы, заполнявшие всё купе. Пригласили таможенников. Один из них знаком предложил открыть близстоящий баул.

Из груды тряпья таможенник торжествующе извлек пустую банку из-под компота (первую). Заботливо вымытая и тайком от племянницы упакованная в потертые джинсы, банка покоилась в середине баула, чтобы не быть разбитой.

«Темные люди, эти французы, а еще в мундирах!» — скажет потом в УВИРе тетя Клава.

Нельзя не согласиться с нею. Действительно, неучи беспросветные эти западноевропейские таможенники. Ни малейшего представления не имеют о советской социалистической политэкономии. Знать бы им, что банка стоит аж 30 копеек, да и попробуй ее найди! У них одно на уме — как бы чего не вывезли из Франции, а что компоты в СССР не во что «закручивать» — им наплевать!