Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

– Состав внушительный – семьдесят четыре человека приглашенных. Но нас могут интересовать лишь вот эти двадцать три – участники экономического форума. Они прилетают к нам сегодня, а это означает, что, скорее всего, именно среди них находятся люди, которых ЦРУ могло привлечь к операции по переправке Вишнева. Помните операцию «Арго», о которой нам рассказал Алмазов?

– Думаете, они решатся на ее повторение?

– Как говаривал мой учитель в Высшей школе КГБ: «Чем черт не шутит, а американцы хуже черта». Когда прилетают наши гости?

Жмых взглянул на свои часы:

– Через час должны приземлиться в Шереметьево.

– Пока они летят, наведите, пожалуйста, подробные справки о каждом. И еще не помешало бы получить консультацию у хорошего гримера. Свяжитесь с нашими «поисковиками».

Речь шла о специалистах по гриму из Оперативно-поискового управления ФСБ.

– С кем-то конкретно? – спросил Жмых.

– Хорошо бы привлечь Матвея Георгиевича Корзуна. Я знал его еще тогда, когда он работал на «Мосфильме». У него золотые руки, он гримировал всех наших выдающихся актеров. Но главное, у него наметанный глаз.

– Так, может, вам самому ему позвонить? – предложил Жмых.

– Договорились, – улыбнулся Кондратьев. – Сделаю это сам, а вы займитесь делегатами из Америки.

Москва, Большой Девятинский переулок, дом 8.

Посольство США в РФ

Откинувшись на спинку кожаного кресла и закрыв глаза, Вишнев держал в руке бокал с апельсиновым соком и медленно потягивал его через трубочку. События минувших суток изрядно потрепали ему нервы, и даже здесь, в американском посольстве, он никак не мог расслабиться, поскольку американцы надумали устроить ему целую серию бесед, с тем чтобы выудить из него наиболее ценные сведения и оперативно переправить их в Штаты. Вишнева поначалу это насторожило. Когда резидент ЦРУ в Москве Лоренс Макфи оповестил его об этих беседах, Вишнев резонно поинтересовался:

– Вам не терпится вытрясти из меня эти сведения, потому что вы боитесь моей скорой выдачи русским?

– Боже упаси, мистер Вишнев, – замахал руками Макфи. – Просто нашим коллегам в Белом доме и Госдепе срочно нужны ваши сведения, чтобы скоординировать свои действия в свете последних событий. И особенно перед поездкой вашего президента в Иорданию. Вы, как мы знаем, должны были отправиться туда в составе президентского пула?

Вместо ответа Вишнев кивнул головой: он сообщал об этом американцам в одной из своих недавних шифровок.

Всего за эти сутки состоялись две часовые беседы, во время которых Вишнев обрисовал американцам внутреннюю ситуацию в руководящих сферах российского МИДа, а также на Старой площади, в Администрации Президента. Он старался говорить лишь то, что знал, но иной раз его все же заносило – для пущей убедительности ему приходилось опираться на собственные умозаключения, не подтвержденные какими-либо фактами. Американцы, которые вели эти беседы – помимо резидента на них присутствовал его заместитель и один из дипломатов, – кажется, догадывались об этом, но не делали Вишневу никаких замечаний. Они знали, что запись этих бесед будут прослушивать на Капитолии компетентные люди, которые в случае необходимости найдут возможность уточнить у Вишнева все сомнительные моменты его рассказа лично, после его прилета в Штаты.

Десять минут назад завершилась вторая беседа и американцы сделали небольшой перерыв, оставив перебежчика в кабинете одного. Уходя, они сообщили ему приятную новость: в Шереметьево приземлился самолет, на борту которого находились люди, с помощью которых он должен будет перебраться в США. Услышав это, Вишнев испытал двоякое чувство: с одной стороны у него как будто камень с души свалился, а с другой – его охватил ужас от одной мысли о том, что ему очень скоро придется покинуть территорию посольства, где он чувствовал себя в относительной безопасности. Он боялся, что чекистам удастся разоблачить действия американцев и схватить его до того, как он покинет пределы своей уже бывшей родины. И хотя смертная казнь ему при таком раскладе все же не грозила, однако перспектива оказаться на четверть века за решеткой радовала мало. «Мне даже передачи носить будет некому», – поймал себя на неожиданной мысли Вишнев. Это было сущей правдой. Из родителей в живых у него остался лишь отец, с которым у него давно были натянутые отношения. Наверняка, узнав о том, что вчера учудил его отпрыск, отец, всю свою сознательную жизнь считающий себя убежденным коммунистом (он даже партбилет не выбросил), порвет с ним всяческие отношения. То же самое можно было сказать и про тестя, которого сегодня, как Вишнев прочитал в прессе, отправили в отставку. Из-за зятя, между прочим, а такое не прощается. Остается жена, но и на нее у Вишнева были слабые надежды. Их брак давно превратился в чисто формальный, а с его стороны и вовсе издевательский. В последнее время он изменял жене почти в открытую, а она вынуждена была закрывать на это глаза, опасаясь остаться наедине со своей инвалидностью. Вряд ли она станет поддерживать его в тюрьме, памятуя о его поведении. Впрочем, с женой было не все так однозначно. «Среди русских женщин часто встречаются мазохистки: чем сильнее их унижаешь, тем больше они к тебе привязываются», – подумал Вишнев, теребя во рту бесполезную трубочку. Сок в стакане давно закончился, но открывать глаза и доливать новую порцию не было ни сил, ни желания.