Лев Зильвер - Миллионы глаз

Тот молчал.

— Помолчите, помолчите, время есть. С друзьями встретитесь, веселее разговаривать будете. А вообще, — Василий Иванович рассмеялся, — насчет конспирации у вас слабовато: перевернутым лодкам, песчаным буграм мало внимания уделяете, особенно при ночных разговорах со старыми приятелями.

В этот же день был арестован Ахмет Курманаев.

Курьерский увозил Василия Ивановича Дымова обратно в Москву. За окнами мягко стелилась ночь. Следователь лежал и курил. Спать не хотелось. Мысленно набрасывал план следующего, завтрашнего допроса Адольфа Курзена.

Завод охраняли часовые, только что вступившие в Красную армию. Их было двое. Размеренными шагами ходили они взад и вперед вдоль стены, то появляясь в дрожащем свете фонарей, то снова исчезая во тьме.

Завод спал. Кругом было тихо, безлюдно. Шел второй час ночи. Вдруг у стены завода появилась одинокая фигура. Какой-то человек в лохмотьях, сгорбленный, с палкой в руках, медленно подходил к стене. Робко оглядываясь, подошел он вплотную… Шаги часовых затихали за углом. И вот, в один миг, он ловко подпрыгнул, с юношеской легкостью подтянулся на руках и перебрался через стену.

Прошло около получаса. Часовые попрежнему ходили вдоль стены. В тусклом свете фонарей плясала ночная мошкара. Вдруг бешеный собачий лай разорвал тишину.

На дворе завода бесновались псы: на заливистый лай одного откликнулись другие, и вся свора злых сторожевых собак рычала и выла.

На территории завода был чужой.

Охрана кинулась искать и скоро обнаружила, что в одной из металлических труб, лежавших во дворе, почти у входа в особо секретный цех, скорчившись, спал человек так крепко, что не слышал ни лая собак, ни окриков охраны.

— А ну, вставай, хватит притворяться! — крикнул начальник охраны.

Человек не шевелился: должно быть, не слышал.

С трудом растолкали его. Он вылез из трубы, зажмурился от яркого света фонаря. В лохмотьях, с взъерошенными волосами, он казался смешным и растерянным. По губам начальника охраны пробежала улыбка.

— Кто вы и как попали сюда? — спросил он.

Тот бормотал что-то в ответ, размахивал руками, показал на ворота, потом улыбнулся и закивал головой.

— Ни черта не пойму! — выругался начальник. — Что он, немой, что ли?

Но он угадал только наполовину. Человек этот был глухонемой. У него не было никаких документов, и он был неграмотный. Все это выяснилось уже потом, в комендатуре завода.

— Да-а-а, вот так случай! — растерянно протянул дежурный по заводу, которому сообщили о случившемся. Он яростно закрутил ручку телефона, вызывая городской отдел НКВД.

Первый допрос глухонемого тянулся долго. Молодой следователь, комсомолец, сержант государственной безопасности, Василий Ратинов терпеливо и настойчиво снимал показания.

— Каким образом оказались вы на заводе? — допрашивал он глухонемого.

Тот не понимал.

Тогда следователь крупными буквами написал вопрос на бумаге, дал прочесть.

Глухонемой беспомощно развел руками, замотал головой: дескать, не понимаю, не умею читать. Ратинов громко повторил то же самое, разделяя каждую букву, сопровождая их выразительной мимикой, жестами.

Глухонемой слушал внимательно, не отрываясь смотрел на следователя; на лице его видно было огромное напряжение. Он силился понять и наконец понял. Обрадованно закивал головой. Теперь объяснял он, а Ратинов силился понять.

Он — нищий, живет милостыней. Ходит по городам. В этом городе никого не знает. Родных нет. Когда наступила ночь, он был на окраине; не знал, где переночевать: с бульвара гнали. Проходя мимо стены, подумал, что там какой-нибудь дом, бараки, перелез через стену. Увидел, что ошибся, но назад лезть побоялся: заметил часовых. Пошел по двору. Собака бросилась на него… Хорошо, что была на цепи… С перепугу побежал, потом залез в трубу и уснул… Вот и все. Документов нет, была старая трудовая книжка, да потерял ее где-то в дороге.

Ратинов внимательно следил за глухонемым и все понимал, что объяснял тот руками и мимикой, и вместе с тем почему-то росла в нем уверенность, что глухонемой этот все врет.

Он решил доложить начальнику горотдела НКВД о ходе следствия, о своих подозрениях и посоветоваться. Глухонемого он оставил с часовым, а сам прошел в кабинет.

— Ну, как дела, товарищ Ратинов? Получили показания? — улыбаясь, встретил его начальник.

— Ничего, товарищ капитан, не получил. Вертит он, хитрит… Рассказал мне, как попал на завод, но нельзя ему верить — врет он.