Александр Тамоников - Судный день

– Так что нас ждет, майор?

– Трибунал, – ответ прозвучал хлестко.

– Абсурд!

– В чем именно?

– Да в том, что спецгруппу нелегальной разведки, которую создали для выполнения сверхсложных задач, охраняют призывники-пограничники, и это перед тем, как отдать их под трибунал? Большей глупости я еще в жизни не слышал.

– Тогда зачем нас здесь держат? Что означает это молчание, что означает запрет на передвижения дальше пятисотметрового радиуса? Хочешь сказать, про нас просто забыли?

Дубко подался вперед, ожидая реакции командира. Богданов сменил позу, от былой расслабленности не осталось и следа. Он тоже подался вперед, поймал глазами взгляд Дубко и начал говорить, чеканя каждое слово:

– Посадили нас здесь как раз для того, чтобы мы помариновались в неведении. Таковы игры «власть имущих». Они создали провокационную ситуацию и ждут реакции. Проверяют, как скоро мы сорвемся, как скоро не выдержат наши нервы. И ты, Дубко, хочешь им подыграть.

– Игры? Не думаю.

– Наверняка. Конечно, одним ограничением передвижения дело не кончится. Скорее всего, в группу внедрят человека, который будет наблюдать за нашими действиями и каждый шаг докладывать лично Андропову. Какое-то время мы все будем под колпаком, а если пройдем проверку… Когда пройдем проверку, все вернется на круги своя.

Дубко с сомнением покачал головой:

– Звучит оптимистично, по крайней мере более оптимистично, чем мой вариант, но верится с трудом.

– Был бы я азартным, сделал бы ставку на свою версию, – заявил Богданов. – И выиграл бы.

– Уверен?

– Более чем. И ты сможешь убедиться в моей правоте, как только зазвонит этот телефон!

Богданов вытянул руку и ткнул указательным пальцем в телефонный аппарат. И в этот момент прозвучал звонок. От неожиданности все вздрогнули, Богданов отдернул руку, обвел глазами членов группы, сделал глубокий вдох и поднял трубку.

– Богданов? Полковник Старцев, – голос полковника разнесся по комнате. – Заждались звонка? Ничего, ожидание вам на пользу. Завтра в восемь часов на базу прибудет полковник Шилкин Геннадий Андреевич. Вы всей группой поступаете под его начало. Передашь ему полномочия, будет необходимость, поможешь в организации бытовых вопросов. Шилкин прибудет с новым заданием, которое курирует сам Леонид Ильич, так что не облажайтесь, парни.

Как и в первый раз, Старцев дал отбой, не дожидаясь реакции Богданова. Тот положил трубку, поднял глаза и коротко объявил:

– Вот вам и ответ. Завтра для спецгруппы «Дон» начинается новая эпоха.

Полковник Старцев проснулся, как от толчка. Открыл глаза. Настенные часы, подарок коллег на юбилей, показывали ровно восемь. Первой мыслью было: проспал! В это время он обычно входил в кабинет, а тут только глаза продрал. Оторвал голову от подушки, скинул ноги на пол, и тут до него дошло, что на службу идти не нужно. Три дня отгулов по рекомендации врачей.

Чертыхнувшись, он все же встал с кровати, сунул ноги в тапки, прошел на кухню. С верхней полки навесного шкафа достал спички, зажег газ. Поднял чайник, слегка потряс за ручку, заглянул под крышку. Воды оставалось на донышке. С полминуты решал: налить воду из крана или, для скорости, взять кипяченой из кувшина. Решил: торопиться некуда. Открыл кран, подставил чайник под струю. Полный наливать не стал, ограничился половиной. Поставил чайник на огонь, капли, стекающие с гладкого бока, весело зашипели.

Старцеву это радости не прибавило. В последнее время его вообще трудно было обрадовать, и сегодня в восемь утра он подскочил не просто так. В этот самый момент его лучшую группу, его гордость, его опору ждет сюрприз, какого ни один член группы не получал с самого ее основания. Штатный военврач сказал: сердечко барахлит, нужно поберечься. А как тут побережешься, когда карьера взращенных тобой офицеров под угрозой? У любого сердце забарахлит.

Он ждал беды, готовился к встрече с ней, и все равно оказался не готов. Когда его лучшая группа «Дон» во главе с командиром подполковником Богдановым вернулась в Москву, все, и в том числе он, Старцев, готовились к худшему – недели, а может, месяцы допросов, разбирательств и прочей бюрократической волокиты, пока не определят виновных, а правильнее сказать – «крайних». А как иначе, когда сам Леонид Ильич проявил интерес к операции в Чили. Его интересовала судьба Луиса Корвалана, Генерального секретаря коммунистической партии. В первую очередь, его спасения ждал Брежнев, а Альенде – так, для компании.