Алексей Пшенов - Покрывало Изиды

–Попробуй вот это! Невероятно вкусно!

–Не хочу. Я всё это уже сто раз пробовал…,– вяло отнекивался Осокин.

–Тогда помоги мне доесть!– энергично настаивала дочь, подвигая к нему то чатни, то карри, то тандури.

К полудню с “колониальным” завтраком было покончено, и Осокины поднялись из-за стола. Катя прошла в дамскую комнату, а её отец сразу направился на улицу. В дверях он лоб в лоб столкнулся с двумя крепкими молодыми мужчинами, обдавшими его едкой смесью перегара и цитрусового одеколона.

–Sorry,– вежливо извинился один из них и тут же по-русски грубо добавил.– Ты чё, старый козёл, не видишь куда прёшь?

Осокин с трудом удержался от того, чтобы окоротить наглеца и, подвинувшись в сторону, пропустил нетрезвых русских гостей внутрь ресторана.

–Thank you,– уже без всяких оскорбительных реприз поблагодарил его второй мужчина.

Осокин молча кивнул головой и, наконец, вышел на улицу. Тёмно-синий микроавтобус стоял на другом краю площади, там, где начиналась Мзйн-Стрит – улица, ведущая от Андреевской площади к вокзалу.

“К чему нужна такая архаика в двадцать первом веке?”– глядя на “перископ”, недоумённо подумал отставной разведчик,– “Вживили бы в меня какой-нибудь чип и следили дистанционно без всяких проблем”.

Ехать в Лондон ему совершенно не хотелось, к тому же плотный “колониальный” завтрак навеял на Осокина какую-то нездоровую дремоту.

–Ты сколько раз была в Британском музее? Пять?– с откровенным намёком спросил он у вышедшей из ресторана дочери.

–Шесть,– уточнила Катя и тут же пресекла попытку отца отложить поездку.– В Британский музей как в Лувр и Эрмитаж можно ходить каждый месяц. Мы едем в Лондон – и никаких возражений!

Осокин и не пытался возражать. Взяв дочь под руку, он на неожиданно ослабших ногах покорно поплёлся к вокзалу. На полпути возле сквера с бюстом какого-то почтенного джентльмена, Осокин почувствовал головокружение и утомлённо предложил:

–Давай посидим на скамеечке…

–Давай,– так же утомлённо-вяло согласилась Катя.– С тобой всё в порядке?

–Вроде бы…,– неопределённо отозвался отец.

Осокины свернули в сквер и буквально рухнули на ближайшую скамейку. Дочь, испытывая мелкую сердечную дрожь, прижалась к отцу, закрыла глаза и положила голову ему на плечо. Тот, чувствуя такой же странный внутренний озноб, тоже сомкнул веки и обессиленно свесил голову на грудь.

Слушавший Осокиных из тёмно-синего фургона майор Самуил Престон с нескрываемым раздражением наблюдал за прохожими, не обращавшими никакого внимания на неожиданно отключившихся подопечных. Конечно, если бы они упали где-нибудь на уличном тротуаре или железнодорожной платформе, то неравнодушные граждане попытались бы сразу оказать им какую-нибудь помощь и непременно вызвали неотложку. Но на скамейке в тихом сквере отец и дочь, несмотря на разницу в возрасте, были похожи на любовников, присевших отдохнуть после бурной бессонной ночи. Медлить было нельзя. Кляня безразличных местных обывателей, Престон вышел из микроавтобуса и торопливо направился к Осокиным, на ходу набирая номер 999.

–Вас слушает скорая медицинская помощь города Мэтфилда,– раздался в трубке хорошо поставленный женский голос.– Какая у вас проблема?

Никогда не болевший и не вызывавший неотложку Престон растерялся и невнятно промямлил:

–Здесь мужчине и женщине стало плохо – они потеряли сознание. Им срочно нужна медицинская помощь.

–Где вы находитесь?

Прибывший из Лондона майор плохо ориентировался в Мэтфилде и растерялся ещё больше. Вместо того, чтобы открыть карту в своём смартфоне, он, призывно махнув рукой, позвал на помощь оставшегося в машине местного сержанта.

–Где вы находитесь? Не прерывайте связь!– настойчиво повторила диспетчер.

Престон растерянно завертел головой.

–В каком-то сквере недалеко от вокзала. Здесь ещё чей-то бюст.

–Сквер Гилберта Честертона на Мэйн Стрит?

–Это Мэйн Стрит?– уточнил майор у неторопливо подошедшего сержанта.

Тот утвердительно кивнул головой.

–Так точно!– по-военному чётко ответил взявший себя в руки Престон.

–Я вас поняла. Сколько людей нуждаются в помощи?– деловито продолжила диспетчер.

–Двое.

–Пострадавшие находятся на улице?

–Да, на скамейке.

–Их возраст и пол?

–Мужчина около шестидесяти лет, а женщина около тридцати.

–Они в сознании или нет?

–Я же сразу сказал: нет!– раздражённо бросил в трубку майор.