Александр Насибов - Тайник на Эльбе.

Двое патрульных, закинув автоматы за спину, полезли следом. Третий солдат и милиционер поспешили к подъезду, чтобы подняться на чердак, а оттуда на крышу дома.

Во дворе собралась толпа. На её глазах преступник добрался до конца лестницы и исчез.

— Теперь удерёт, — сказал мальчишка, обутый в большие резиновые сапоги.

— Некуда ему деваться, — солидно возразил дворник. — Дом-то на два этажа выше соседних…

Дворник не договорил. На краю крыши показался милиционер. Он снял фуражку, помахал ею, и все поняли, что преступник пойман.

Вскоре милиционер, патрульные и задержанный были внизу. Милиционер оставил его на попечение солдат, а сам принялся искать потерпевшего. Но тот будто в воду канул.

К зданию отделения милиции подъехала легковая машина. Из неё вышли двое в штатском и направились в кабинет начальника отделения. Майор милиции Широков, уже предупреждённый по телефону, ждал их, шагнул навстречу.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — сказал он, обращаясь к одному из посетителей, пожилому мужчине, высокому и полному.

Тот кивнул, пожал ему руку, указал на спутника.

— Знакомьтесь. Это — майор Семин Артемий Ильич.

Широков и Семин поздоровались.

Широков уже шестой год работал в этом отделении милиции, обслуживающем один из центральных районов Баку. Дела не раз сводили его с чекистом Азизовым. Полковнику поручались сложные расследования. Дважды Широков участвовал в операциях, которыми руководил Азизов.

Что же сегодня привело сюда полковника? Широков разглядывал тяжёлую, наголо обритую голову Азизова, его румяные щеки и мягкий округлый подбородок — и ждал.

Азизов вытащил портсигар, предложил офицерам папиросы, закурил сам.

— Покажите карточку, — сказал он спутнику.

Семин вынул из кармана и протянул Широкову фотографию. С неё глядел мужчина средних лет, худой я, вероятно, высокий. Начальник отделения милиции внимательно изучал сфотографированного — его белесые брови, широко посаженные глаза, нос с едва заметной бороздкой на кончике, длинную шею с крупным кадыком.

— Нет, — сказал он, возвращая карточку, — такого не знаю.

Ответ показался полковнику забавным. Он улыбнулся.

Широков насупился, вновь взял фотографию.

— Нет, решительно не знаю, — твёрдо сказал он. — Не встречал, товарищ полковник, ну, честное же слово, не встречал!

— Человек этот арестован, — сказал Азизов. — И сидит, между прочим, у вас.

Широков пододвинул к себе сводку происшествий за день.

— Вор? — спросил он. — Кража в трамвае?

— Он самый, — подтвердил Семин.

— Погодите, погодите… Но им интересуетесь вы?

Азизов кивнул.

— Почему же тогда кража? — Широков удивлённо поднялся с дивана.

— Мы тоже озадачены. — Азизов пожал плечами. — Засекли его далеко отсюда, ещё полмесяца назад. Изучаем. Есть основания полагать, что прибыл по важному делу. Начал действовать — и на тебе, мелкая кража!

Широков позвонил. Вошёл помощник. Начальник отделения передал ему сводку, отчеркнув ногтем место, относящееся к трамвайному происшествию.

— Проверьте, где задержанный и кто ведёт следствие.

Вскоре помощник вернулся. Он доложил: арестованный сознался в воровстве.

— Признал, что совершил кражу? — переспросил Азизов.

— Даже раскаялся. Клянётся, что это в последний раз.

Азизов попросил, чтобы начальник отделения отпустил помощника. За арестованным глядеть лучше, но не допрашивать.

Затем Азизов занялся просмотром следственных материалов.

— Так, — сказал он, листая бумаги, — документов при себе не имел или, скорее всего, выбросил перед арестом. Назвался Александром Щуко. Адрес дал ложный: мы-то знаем, где он живёт… И ко всему — признался!

— Полковник поднял голову, вопросительно поглядел на помощника.

— Да ещё с такой лёгкостью, — сказал Семин. — А ведь мог все начисто отрицать: потерпевшего-то и свидетелей нет!

— Это действительно странно, — сказал Широков.

Азизов подошёл к окну, поглядел на улицу.

— Не странно, майор, а хитро: ему поверят, закончат следствие, осудят на какой-то там срок…

— За кражу, — вставил Семин.

— Да, за мелкую кражу. Он отсидит или, пожалуй, сбежит. И вот он вновь на свободе и может продолжать прерванное арестом дело!… Главное, чего он боится, — это чтобы не развернулось тщательное расследование. Потому и поторопился с признанием.