Николай Шпанов - Ураган.Привидения,которые возвращаются

Силы вернулись к Зинаиде Петровне.

— И это неправда: Симочка никогда мне не говорила…

— О, она многого вам не говорила, — с усмешкой сказал Леви.

Но на этот раз Зинаида Петровна не позволила себя перебить:

— Ложь! Она даже не знает, что у нее есть братья.

— А вы… значит, знаете!

— Я знаю, но это не имеет значения.

— А вот мы увидим, имеет ли это…

— Молчите! Не смейте перебивать, — повелительно крикнула старушка и крепко стукнула по столу очками. Хотела еще что-то сказать, но, задохнувшись, откинулась в кресле.

Воспользовавшись этим, Леви заговорил. Говорил быстро, торопясь сказать как можно больше, прежде чем она сумела его снова перебить:

— Ее брат, капитан иностранной армии Галич, имел с нею свидание здесь, в СССР. Он подтвердил это под присягой. — Леви вынул приготовленный листок и сунул его в беспомощно лежавшую на столе маленькую руку старушки. — Это его собственноручное письмо. Одним словом, ваша приемная дочь — вовсе не то, что значится в ее биографии. Она в родстве и имела тайные сношения с опасными иностранцами, которые тоже не значатся в ее анкете. Этого больше чем достаточно, чтобы…

— Вы совсем заврались… Я знаю, чего вы хотите, но не боюсь ваших гнусностей. Они давно уже не действуют на нас. Да, да, времена переменились! Сильно переменились. Уходите!.. Слышите, уходите!

Зинаида Петровна сидела с закрытыми глазами. В руке она все еще машинально сжимала листок, но вдруг решительно смяла его и швырнула к ногам Леви.

— Уходите… сейчас же вон! — Она с усилием встала и, не глядя на Леви, пошла в дом. Она держалась странно прямо, и поступь ее была необычно тверда. Но у порога комнаты она остановилась, растерянно пошарила свободной рукой, ища опоры, хотела ухватиться за дверь, но, не поймав ее, упала.

В доме громко хлопнула дверь.

Леви бросил быстрый взгляд на лицо Зинаиды Петровны: оно казалось зеленоватым в пятне света, отбрасываемого настольной лампой. Леви нажал выключатель, соскочил в сад, минуя скрипучие ступени крылечка. Убегая, он услышал женский голос:

— Баба Зина!.. Что это вы сидите в темноте?

Над Заозерском висела редкая для этого места тишина. Неутомимые моторы давали людям отдых от грохота. Погруженный в покой спал авиагородок.

Когда Вера вошла, рука Андрея была откинута, как в гимнастическом движении. Простыня облегала вздымавшуюся грудь. Вера с нежностью смотрела на его сильное тело. Почему прикосновения к нему были как праздник, за который всегда приходилось расплачиваться слезами? Почему именно ей, за что именно ей и во имя чего именно ей выпало такое горькое счастье? Любить человека, который не имеет права быть самим собой в том, что неприкосновенно для чужих глаз, неподконтрольно уставам; во что даже ничем не смущающаяся религия вмешивается, только опустив глаза.

Вера стояла на коленях перед постелью Андрея. Все ее существо в молчаливой тоске источало на него потоки нежности, которую она не смела ему отдать. Муж, ее муж, ее единственный, отнятый у нее. Иногда ей кажется, что она и не нужна ему, что его устраивает то, что есть. Тогда она готова его ненавидеть. Готова уйти от него. А сейчас… Нет, нет, нет! Только прильнуть к нему и сказать все нежное, что знает человеческий язык. Если бы в руках ее была сила поднять его и унести отсюда! Но это крепкое тело очень тяжелое; оно словно выковано из упругого металла.

Внезапно грохот реактивного двигателя врывается в ее мысли, придавливает к земле. Несколько мгновений Вера стоит, все так же на коленях, с удивленно открытым ртом. Удивление переходит в беспричинный испуг. Она оборачивается к телефону: вот сейчас пронзительным звонком сюда ворвется еще что-то чудовищно беспощадное, непоправимое. Вера прижимает ладонь ко рту, чтобы не закричать. Несколько растерянных движений; в руках у Веры диванная подушка. Вера накрывает телефон. Проводит похолодевшей рукой по потному лбу. Страх гаснет в ее глазах. Неуверенными шагами она возвращается к постели Андрея. За окном ревут двигатели. Вере кажется, что она видит в небе багровый отсвет их выхлопа. Стиснув зубы, она мотает головой и задергивает штору. На рокочущий фон моторов всплывают слова: "Не спи, не спи, художник…". Почему художник?.. Где она слышала эти слова! А что дальше? Что-то самое важное, что имеет отношение к Андрею. Ага: "Ты вечности заложник, у времени в плену…" Вечность?.. Зачем она ей, зачем Андрею? Вырвать его у времени для себя! Она не может жить вечностью. Она хочет этот день, эту ночь, этот час.