Николай Шпанов - Ураган.Привидения,которые возвращаются

Ксения не спеша объясняла, чего требуют от Андрея полеты. И именно то, что она тщательно выбирала слова, которые должны были сделать понятными всякому специальные вопросы авиационной медицины, показалось генералу обидным. Если бы он не слышал имени Андрея в связи с угрозой для жизни, возникающей из-за несоблюдения режима — того, что у публики попросту называлось бытом, — Алексей Александрович давно прервал бы Ксению. Но тут он насторожился и сухо сказал:

— Мой сын не единственный офицер, кого вы, как врач, наблюдаете. Почему вас интересует именно его персона?

Казалось, спокойствие изменило Ксении. Ткнув в пепельницу недокуренную сигарету, она сломала ее, прижала спичечным коробком дымивший окурок.

— А разве он не муж моей сестры? — Она исподлобья уставилась на генерала. — Я не виновата в том, что именно он выбрал эту дурочку в жены. А кроме меня, некому о ней думать. Только я знаю, чем может кончиться их общая жизнь… Если что-нибудь случится с Андреем Алексеевичем…

— Так-с… — Черных расцепил пальцы. — Значит, соображения личного, семейного свойства?

— Другой врач не сможет так следить за его состоянием, как я. Ведь никто не знает, из-за чего он… почему он… — Ксения сбилась и помолчала. — Почему он бывает не в форме, — решительно выговорила наконец.

Взгляд генерала снова по привычке упал на стол. Сквозь стекло были видны круглые колени Ксении. Генерал, нахмурившись, подавляя раздражение, стал расспрашивать о том, что именно так скверно влияет на состояние Андрея, на его здоровье, на готовность к полетам. И чем дальше слушал, тем больше хмурился. Становилось очевидным, что повлиять на изменение обстановки в доме Андрея он не в силах: не может же он завести с невесткой разговор, какой к лицу только женщине. При этом он даже забыл, что перед ним и сейчас женщина, сестра Веры. Ксения сразу стала для него только врачом. Этот врач говорил по-солдатски просто и ясно выкладывал такие подробности семейной жизни его сына, о которых он, отец, не посмел бы говорить. Черных, конечно, знал, что у Андрея с женой не все ладно, но вот, оказывается, это угроза для жизни сына!

— Совсем недавно полковник Черных без разрешения командования провел одно рискованное испытание: катапультировался с учебного ракетоплана на высоте около пятидесяти километров.

— Без разрешения командования? — обеспокоенно проговорил Черных. — На него мало похоже.

— Боюсь, что еще многое, что и совсем на него не похоже, он способен совершить при том состоянии нервной системы, какое сейчас… Одним словом, все это может кончиться трагически.

— Вероятно, жена может поговорить с Верой, и, конечно…

— Сестру я беру на себя, — резко перебила она. — А вы не ответили мне: останусь ли я в части?

Крепкая маленькая рука генерала сделала протестующее движение, на минуту застыла в воздухе и медленно, словно обессилев, опустилась на подлокотник кресла.

— Я не могу вмешиваться в дела командования…

— Это может стоить…

— Так доложите командованию!

— За спиной полковника Черных?

— Бывают обстоятельства, когда… — начал было генерал и недоговорил, а Ксения сказала:

— Именно это я и говорю: бывают обстоятельства…

Генерал встал, не скрывая желания закончить беседу.

— Хорошо, последнее, — сказала Ксения, глядя в сторону, — мы до сих пор не можем быть уверены, что при полетах на той высоте, какая является для Андрея Алексеевича повседневностью, космическая радиация не оказывает… вредного влияния…

Черных прошелся по кабинету и остановился над Ксенией.

— Чего вы хотите?

— Не выпускать его из-под своего наблюдения.

С этими словами она быстро встала и, не ожидая ответа, не прощаясь, пошла прочь.

Походив несколько минут, генерал снял трубку одного из телефонов и набрал номер командующего ВВС. Но прежде чем диск аппарата, вращаясь, дошел до места, Черных торопливо нажал рычаг, чтобы разъединиться.

Выйдя от генерала, Ксения остановила первое попавшееся такси и поехала к сестре.

Дверь отворила няня.

— Дома?

Старушка со вздохом махнула рукой.

— И вот так, почитай, каждый день.

— А Андрей Алексеевич?

— Был, огорчился, уехал. — Ксения уловила в голосе няни подозрительную дрожь — вот-вот заплачет. — На Калужскую.

— Послушай, нянь, — Ксения поглядела куда-то поверх ее головы. — Лялька тебе, конечно, ближе его…

— Лялька, Лялька!

— Но ты должна мне сказать: есть у нее что-нибудь такое?.. Одним словом, есть у нее кто-нибудь? — выговорила Ксения с решительностью, свидетельствовавшей о том, как это отвратительно ей самой.