Ивар Рави - Гендерфлюид

Когда через час пиво было оприходовано, и Мария торжественно вытащила водку. Литровая «Столичная» на родине в такой таре мне не встречалась: заиндевевшая бутылка манила к себе возможностью все забыть, наплевав на проблемы. Но когда Мария с хитрой улыбкой вытащила с холодильника литровую банку соленых огурчиков и помидорчиков, моя челюсть просто упала:

– Откуда?! – Я знал, что соленья вообще практически не встречаются в этой восточной стране, да и зачем заготавливать помидоры и огурцы, если они растут круглый год? Защемило в груди, повеяло родным, домашним уютом. Как там мама? Наверное, сходит с ума, не находя себе места. Зная ее характер, можно предположить, что она уже позвонила во все инстанции, подняла на уши всех, кого только можно. Главное, чтобы она не терзала себя переживаниями, у нее слабое сердце, а я выпутаюсь. После нескольких бутылок пива моя уверенность в завтрашнем дне и в том, что я смогу выйти из этой ситуации, возросла.

– В большом Аммане есть целый квартал, где живут русские, украинцы, казахи. Там несколько русских магазинов. Есть ресторан, клуб и школа. Там довольно большая русскоязычная диаспора, хотя и не очень дружная. Там и купила, поэтому и задержалась, – заметно охмелевшая Мария стала немного раскованнее и держалась уже совсем естественно. – За соленья отдельное спасибо! Я потянулся к банке, но Мария, опередив меня, ловким движением открутила крышку, выложила в миску соленые огурчики и помидоры, а затем начала раскладывать по тарелкам остальное. На столе появились нарезанная колбаса, сыр, свежие помидоры, лук и чеснок. «Опыт не пропьешь», – подумалось мне, когда я ловким движением открыл бутылку и плеснул грамм по пятьдесят себе и Марии.

– Что ж, будем, – я запрокинул стаканчик, и ядрёная жидкость как по маслу скользнула по пищеводу, заставляя быстрее биться сердце и наполняя жилы огнем. А водочка-то хороша, совсем без привкуса сивухи, и пьется легко.

– Будем, – откликнулась Мария, выпивая свою порцию.

Потом был тост за здоровье, за мам, за страну и очередной тост уже сказала Мария:

– За нас, за девушек! Мало нас, красивых и хороших осталось!

На этом тосте я замешкался, не считая себя девушкой, хотя прилагательные «красивая и хорошая» приятно потешило самолюбие. Но рассудив, что не стоит спорами на гендерную тематику портить такое классное застолье, я выпил молча, чокнувшись с Марией. Было еще много тостов, чем дальше они говорились, тем хуже помнились.

Смутно помню, как, растопырив пальцы с наманикюренными ногтями, втирал Марии, что я не баба и что яйца у меня есть, и они стальные, а Мария пьяно икала и поправляла меня:

– Не яйца, а яичники, – и глупо хихикала над своей шуткой. Короче, с того момента, когда после пива мы раздавили пузырь, я помню только, дотащил Марию на кровать и начал ее раздевать. Видимо сработал рефлекс из прошлой жизни, что за пьянкойследует гулянка, но, видимо, не стояло у меня в тот момент, так как нечему было, и я так и уснул, частично накрыв своим телом полураздетую молдаванку.

Пробуждение было ужасным. Не иначе, ночью кто-то, злобный и гадкий, основательно натер мне язык и горло ночью наждачной бумагой крупного размера. По крайней мере, мне так казалось, когда утром, с трудом разлепив глаза, я ощутил пустыню Сахара во рту. Такого состояния у меня не было даже в бытность свою парнем, хотя у нас с друзьями бывали попойки, плавно переходившие с конца одного дня в зенит второго.

Я с трудом сел на кровати и сфокусировал взгляд на спящей Марии: если бы не ее мерно вздымающаяся грудь и громкий храп, я бы решил, что спал рядом с трупом. Бледная, растрепанная, с одной грудью, выскочившей из лифчика, с синюшными губами, с рукой, свесившейся на пол, девушка производила впечатление узника Бухенвальда после групповой оргии нацистов. Она лежала на спине, широко открыв рот, и храпела, как портовый грузчик после тяжелого трудового дня.

Шаркая ногами, я с трудом дотащился до умывальника и стал жадно пить воду прямо из крана. Облегчения это почти не принесло, но мысли немного прояснились. Стоило оглядеться. Стол, со следами разлитой жидкости, огрызки сыра и колбасы на полу, поваленный стул… Нет, однозначно, девушкам спиртное противопоказано. Я сам себе дал слово, никакого спиртного, пока не получу обратно свое тело. Хотел разбудить Марию, но передумал и залез под душ: прикрыл кран с горячей и минут пять дрожал под холодной, только усилием воли сдерживаясь, чтобы не выскочить из душевой. Вытершись насухо, отправил заляпанную майонезом рубашку, не первой свежести трусы и лифчик в корзинку для белья. Переоделся и поставил чайник, чтобы выпить крепкий кофе. Пришлось заваривать растворимый, так как не было ни турки, ни натурального кофе, который я забыл купить. Увы, выпитое не дало мне идеи, как решить мою проблему. Зато впервые за все это время я провел вечер, не думая о своей дальнейшей судьбе и не вздрагивая при каждом шорохе.