Конечно же, Вова вновь припал к моей груди…
Когда мы вечером проходили через фойе, три умника-новостийщика там курили. Один что-то сказал, и все дружно захихикали. Вова развернулся, и, не торопясь, подошел к ним. У мальчиков сразу сделался бледный вид.
– Ну, че, пацаны, – грозно спросил Вова, – выеживаемся?
Один что-то пролепетал.
– А слабо прямо здесь отжаться, ну, хотя бы, раз тридцать?..
– Но… понимаете… я даже в школе на физкультуру не ходил, – пролепетал другой. А…
– Ну, конечно, это ни про Коэльо трепаться!.. Понимаете, пацаны, – Вова похлопал одного из них по плечу, от чего тот чуть не рухнул на пол, – каждый из нас – специалист в своей области. И если я – сильный и красивый, то этому можно только завидовать!
И Вова с достоинством вернулся ко мне.
– Я правильно сказал?..
– Правильно. А ты делаешь успехи!
Вечером он спросил:
– А вы, наверное, тоже думаете, что я тормоз, как те очкарики?
– С чего ты взял?
– Ну, почти ничего не читаю, и в разговорах не силен…
– Вова, откуда у тебя это стремление к самоуничижению? Я же уже сказал, что думаю по этому поводу. Ты во многом другом силен, – и я выразительно посмотрел туда, где опять покоился пульт от телевизора. – Вообще же, я очень плохо тебя знаю. Наверняка у твоей тяги к самокритике есть свои причины…
– Ну, вам, наверное, неинтересно слушать про мою жизнь…
– Ты расскажи, а я уж сам решу…
Вова родился в неблагополучной семье. Про отца он даже никогда не слышал, а мать…
– Я когда был совсем маленький, не мог понять, почему мамка все время на пол падает. Я думал, – умерла, начинал плакать, ползал вокруг. Она только мычала… Потом, когда стал в садик ходить, дети в группе дразнились: у тебя мать – алкашка!.. Я крупный был, и лупил их за это. А воспитательница меня все время в угол ставила и говорила: ну, что же можно ожидать при такой-то матери…
Больше всего я не любил праздники. На них надо было приходить в белой рубашке и белых гольфах, а я носил какие-то застиранные кофты. Все дети строились в пары и шли в зал, только меня воспитательница оставляла в группе, чтобы вид не портил…
Мне только новый год нравился. У нас была добрая соседка, она всегда давала старые костюмы своих детей. То зайца, то кота… Костюмы были, конечно, так себе, но зато на елку меня пускали со всеми. А там подарки… Я же рослый был, все время есть хотелось. В общем, пока я доходил до дома, в пакете ничего не оставалось…
Вова замолчал.
Да уж, воспоминания не из приятных…
– Во дворе я гулял допоздна. Старшие пацаны позвали как-то играть в футбол. У меня получилось… К шести годам я уже обыгрывал двенадцатилетних. Как-то к нам во двор пришел тренер из детской команды, сказал, что тех, кто ему понравится, возьмет в свою секцию. Ему понравился я. Но когда он узнал, сколько мне лет… И тут же захотел поговорить с моими родителями, сказал, что такой талант нельзя в землю зарывать… Он увидел мамку, лежащую на полу в прихожей, и все понял. Повел меня куда-то, мы долго ходили по каким-то кабинетам… Потом мне сказали: хочешь учиться в спортинтернате?.. Я спросил: а кормить там будут?..
Мамка была не против.
В интернате мне понравилось. Там давали новую одежду, кормили до отвала; целыми днями мы тренировались. Учебой не слишком грузили…
Я начал ездить на соревнования. Игры, сборы, тренировки… Никто не обзывался, никто не запирал меня, чтобы вид не портил… Наоборот, меня в пример ставили.
Плохо только было по праздникам и на каникулах. Все разъезжались по домам, а я… Куда ехать-то?.. Шарахался по интернату, занимался на тренажерах, телевизор смотрел. Но потом график игр и сборов становился все плотнее, и, слава богу, у меня все меньше оставалось свободного времени.
Я уже играл за юношескую сборную, когда как-то после тренировки мне сказали, что мамка умерла… Замерзла пьяная в сугробе… По идее, меня нужно было отправить в детдом, но у кого бы рука поднялась при таких-то перспективах? Я продолжал жить в интернате, и играл, играл…
К окончанию школы объездил, наверное, уже полмира. Правда, мало что видел. На экскурсии не было ни времени, ни сил.
Меня с радостью приняли в институт физкультуры – я уже был международным мастером.
Играл в дублирующем составе, вот-вот должны были перевести в основной, и тут…
Вова снова замолчал.
– Врачи сказали, что с такой травмой колена играть я больше не смогу… Я остался один на один с жизнью, с которой был почти не знаком. Без денег, без жилья, с одним дипломом в руках…
Читать дальше