Игорь Ковриков - Почти идеальное преступление

– Да вот, пытаюсь наконец-то поймать одного наглого русского шпиона, – он улыбнулся ещё шире меня. – И я думаю, что мне наконец это удалось.

– Кого это вы имеете в виду?

– Вас, Терентьев, вас, – произнёс он. – Скажите, зачем вы устроили весь этот спектакль?

– Я уже сказал, что случайно уронил в урну часы.

– Тогда это что такое? – спросил Миллер, указывая на пачку жвачки, зажатой в моей правой руке.

– Не знаю, Фред, – ответил я. – Наверное, схватил машинально.

– Понятые, подойдите, – сказал он.

Понятых было двое: полный рыжий мужчина и совсем молодая прыщавая девушка.

– Вы видите, что находится в руке у этого джентльмена? – спросил Фред.

Понятые быстро закивали.

– Хорошо, – продолжал Миллер. – Подпишите протокол.

– А со мной что? – нахально сказал я.

– А с вами, господин Терентьев, – торжественно, как судья на процессе, произнёс фэбээровец, – мы продолжим разговор в ближайшем полицейском участке.

– Надеюсь, вы не забудете пригласить туда нашего консула, – проворчал я.

В полицейском участке начался настоящий цирк. Сначала офицеры ФБР обследовали пачку жвачки, но к своему удивлению ничего в ней не нашли. Они мяли и рвали её несколько раз, пока она не превратилась в грязный комочек бумаги. Потом начался личный досмотр. Хотя я обладал дипломатической неприкосновенностью и несмотря на мои протесты, меня раздели до трусов. Прыщавая тинэйджерка конфузливо хихикала, а фэбээровцы осмотрели каждую складку на моей одежде, но ничего запрещённого не нашли. У Миллера было такое лицо, как будто он проглотил пчелу. Он уже понял, что я опять обвёл его вокруг пальца.

– Последний вопрос, Терентьев, – Фред сделал знак одному из полицейских, и в комнату втолкнули агента. – Вы знаете этого человека?

– Впервые вижу, – честно ответил я.

– А вы… – обратился он к агенту.

– А я без адвоката даже рта не открою.

«Браво!», подумал я. Агент оказался далеко не глуп.

– Мы ещё не осмотрели его трусы, – на полном серьёзе сказала толстая афроамериканка в полицейской форме с пучком грязных волос на голове, показывая на меня пальцем. Услышав это, я посмотрел на Миллера и весело рассмеялся.

– Я думаю, что в этом нет необходимости, – уныло произнёс Миллер. – Одевайтесь, Терентьев.

– Спасибо, но я, пожалуй, подожду нашего консула в таком виде, – задыхаясь от смеха, сказал я. – Пусть он полюбуется, как соблюдаются международные законы в самой свободной стране Мира.

И тут как по заказу открылась дверь, и в неё вошёл консул. Семён Андреевич Горшков был крупным мужчиной не меньше двух метров роста. Копна седых волос и холёная внешность делали его похожим на средневекового графа.

Увидев всю картину, Семён Андреевич тут же покраснел от гнева.

– Что здесь происходит!? – вскричал он таким голосом, что задрожали стёкла.

Миллер вскочил со стула и опустив голову подошёл к консулу. Он был на голову ниже Горшкова и смотрелся на его фоне как нашкодивший бойскаут.

– Произошла досадная ошибка, – промямлил он. – Я приношу вам официальные извинения.

– Засуньте свои извинения знаете куда! – грохотал консул. – Я этого так не оставлю! Вы знаете, что за этим последует!

Миллер молчал. Казалось, он готов был провалиться сквозь пол. В этот момент даже мне стало его жалко.

– Я надеюсь, сейчас мой сотрудник может быть свободен!?

– Конечно, конечно, – заикаясь ответил фэбээровец.

– Терентьев, я жду тебя в машине, – сказал Семён Андреевич и вышел из комнаты.

Одеваясь, я спрашивал Миллера, что он будет делать, если его после этого дела переведут на работу в полицию. Я, дурачась, успокаивал его как мог и сказал, между прочим, что если его поставят регулировать уличное движение, то я подарю ему жезл, который мне в свою очередь подарил один гаишник в Москве. Фред всё это время молчал, но мне показалось, что пару раз я слышал скрип его зубов.

Я быстро оделся и выскочил из полиции, даже ни с кем не попрощавшись. Потом быстро залез на заднее сидение посольской машины и оказался рядом с Горшковым.

– Что это за шутки, Терентьев!? – набросился он на меня. – Когда это кончится?

– Всё прошло как по маслу, Семён Андреевич, – оправдывался я. – Вы же видите, что этот Миллер предвзято ко мне относится.

– Я уже устал от твоих фантазий, Андрей, – консул вдруг ненадолго замолчал. – Но «ноту» в Госдеп я всё-таки пошлю.

– Правильно, Семён Андреевич, – проникновенно сказал я. – Нечего им спускать.

– Ты меня ещё поучи как жить, – вдруг опять завёлся Горшков. – Через час чтобы от тебя у меня на столе лежала подробная объяснительная.